Четыре сказки о юном сыщике Аристаше
Шрифт:
– А скажите, сударыня,… вы вот того проводника, что подозвал вам паренька-носильщика до этого знали?… – ненавязчиво так спросил он.
– Да нет,… ну что вы, откуда,… я первый раз его видела!… Ну, проводник как проводник, что такого,… да я сама попросила его об услуге,… и он так уверенно мальчонку подозвал,… вот они-то явно знакомы!… Да он его даже по имени окликнул,… но только я не запомнила как… не то Архипка,… не то Алексашка,… не то ещё как,… не помню… – бегло ответила девушка, отчего сыщик сделал вывод.
– Ага,… так значит, они знакомы,… ну что же, тогда с проводника и начнём расследование!… Тут их может целая шайка орудовать,… но вы не переживайте,… мы их враз накроем,… вы лишь напомните мне в каком вагоне ехали?… – вновь мягонько так задал он вопрос.
– В третьем вагоне пятое купе!… оно ещё не так далеко от выхода расположено!… – мигом отозвалась девица.
– Ну, вот и хорошо… я сейчас же прикажу разыскать этого проводника, и привести его сюда!… Подождите минутку, я только сделаю распоряжение… – оживился сыщик и вышел за дверь.
– Эй, Игнатьев и Семчук!… мигом ко мне, у меня к вам задание!… Немедленно отправляйтесь на «Николаевский» и доставьте в участок проводника пятого вагона дневного Питерского поезда,… и живо, нигде не задерживайтесь,… мне он срочно нужен!… – строго приказал он двум своим помощникам терпеливо ждавших его указаний в приёмной на лавочке. И секунды не прошло, а они уже неслись выполнять приказ. Толковые служаки, не первый день в сыскном, знали «Каланчёвку» как свои пять пальцев. Меж тем сам сыщик вернулся в кабинет и продолжил беседу.
– А позвольте осведомиться,… откуда у вас столь дорогой предмет?… и почему вас никто не сопровождал в пути?… – как можно нежнее, дабы не поранить чуткую девичью психику, спросил он.
– Ну, тут ничего такого нет,… дело в том, что эта диадема подарок моего жениха,… он живёт в Санкт-Петербурге и служит в страховой фирме!… Да мы собственно и познакомились у него на работе,… мне отец иногда поручает по торговым делам съездить в Санкт-Петербург,… и вот как-то однажды, так уж получилось, я зашла застраховать перевозку одного ценного груза в фирму моего будущего жениха,… и как раз попала на него!… А пока шло оформление, мы разговорились, неплохо познакомились, и даже назначили свидание!… Ну а дальше всё пошло своим чередом,… я приезжала и мы встречались, гуляли по «Невскому», ходили в театр, синематограф, но не более,… а вчера он сделал мне сюрприз, подарил эту диадему!… Сказал, оденешь её на венчание и будешь самой прекрасной невестой на свете!… А я не сберегла её,… вот уж растяпа,… хотя вы правы, надо было пригласить кого-нибудь в сопровождающие,… но время поджимало, да и жених уверял, мол, ничего ужасного не случиться,… дескать, тут ехать-то всего ничего, тем более диадема застрахована и беспокоится особо не надо… – совсем уж разоткровенничалась барышня.
– Так-так,… значит, вы говорите, ваша диадема застрахована,… так может и ну её,… получите страховку, да и дело с концом!… А мы с вами, пока собирают сведения, не спеша чайку попьём, поговорим о прекрасном,… кстати, вы вон говорили, что в театр ходили,… и кого же из авторов вы предпочитаете?… Лично я, например, обожаю комедии Островского,… в них много потаённого смысла,… а это очень полезно для мозга, думать заставляет,… опять же развивает логическое мышление… – слегка отвлечённо заметил сыщик и как-то мечтательно заулыбался. И это было так неожиданно с его стороны, ну кто бы мог подумать, что у столь рьяного служителя закона есть страсть к театру, да ещё и к комедиям Островского, хотя назвать их комедиями было большое лукавство. Но девушку это никак не смутило, и она с нескрываемым интересом поддержала сию тему.
– О, театр,… это целый мир!… Однако я больше склоняюсь к творчеству Чехова,… он, знаете ли, своими диалогами проникает прямо в душу,… при просмотре его пьес невольно начинаешь сопереживать героям,… хотя и с вами нельзя не согласиться!… Островский в этом тоже очень неплох,… но больше всего в воздействии на зрителя, по-моему, преуспел Гоголь с его мистикой,… он очень хорош, как в комедии, так и в драме!… А кстати, что там у нас с чаем,… кажется, вы обещали меня им угостить… – нежданно напомнила барышня и тоже разулыбалась.
Отчего сыщик подскочил, словно ужаленный и тут же умчался за чаем. Улыбка юной девы явно очаровала его, и даже более того, он в ту же секунду забыл, что у этой самой девы есть жених. Сыщика это теперь вообще не волновало, он сейчас был очарован, околдован и покорён красотой этой юной особы. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что сыщик и сам был довольно-таки привлекателен, молод и пылок, а потому столь быстрая влюблённость была неудивительна. А то, что это была именно влюблённость, а не пустой флирт, сомневаться уже не приходилось. Разум его кипел, а чувства переполняли душу.
Вот что делает робкая, но обаятельная улыбка симпатичной дамочки с суровым сыскарём. Он тут же превращается в мальчика на побегушках. А спустя всего пять минут сыщик вернулся уже с кипящим самоваром, чашками, блюдцами, ложками, связкой баранок, молочником и сахаром в ажурной пиале. И как только это всё уместилось у него на одном подносе. Но он сиял, был крайне доволен, и даже немножечко счастлив. Барышня встретила его приятной улыбкой и лёгким невинным вопросом.
– Скажите,… а у вас имя отчество есть?… или мне к вам обращаться как-то иначе?… может по чину?… – совершенно справедливо поинтересовалась она, ведь по всем канонам пришло уже время познакомиться.
– О, ну что вы,… какие ещё чины,… чины это для подчинённых, а для вас я просто Николай Васильевич,… очень легко запомнить, так Гоголя звали!… Ну а как ваше имя отчество?… – тут же переспросил сыщик.
– Ах, да,… ведь я-то тоже не представилась,… ну а я Наталья Саввишна,… дочь купца первой гильдии Саввы Игнатьича Ковылин,… может, слышали про такого?… – вмиг парировала барышня.
– Ну, кто же в Москве не слышал про Савву Игнатьича!… Уважаемый человек, известный меценат, почтенный купец,… а кстати, что же это он вас не встретил?… ведь всё-таки единственная дочь… – вдруг вновь вернулся к делу, теперь уже обретший имя Николай Васильевич.
– А вы знаете, он у меня такой занятой, что дело у него на первом месте,… всё работа да работа,… ныне обороты с продаж большие, вот он и занят!… Но экипаж за мной всё же послал,… и вчера даже телеграфировал мне в Санкт-Петербург, что сам встретить не сможет,… так что он вполне заботливый отец… – бегло ответила Наталья Саввишна и привычным движением разлила чай на двоих. Николай Васильевич молча, взял предложенную ему чашку, сыпанул в неё наугад сахару, отломил баранку и, пригубив, влюблено уставился на Наталью Саввишну. На что она ответила ему взаимностью, и одарила его благодарным взглядом. Началось молчаливое чаепитие, во время которого собеседники обычно собираются с мыслями, чтоб чуть позже с новой силой продолжить беседу.