Четыре властелина бриллианта. Тетралогия
Шрифт:
ПРИ НЕМ НЕ БЫЛО ЭТИХ УЖАСНЫХ СОТРУДНИКОВ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ...
Так за ЧЬЮ безопасность отвечает Ятек Морах? За безопасность Эолы Мэтьюз? Да, но лишь постольку, поскольку она отвечает чужим интересам. То есть этот странный человек с необычными глазами, бесстрастностью робота и невероятной мощью может оказаться не человеком вообще. А это означает, что Харон по каким-то причинам чрезвычайно важен для пришельцев. ПОЧЕМУ?
Эола Мэтьюз, с ее непомерным властолюбием и мечтами о богоподобии... Пришельцы способны удовлетворить все ее безумные желания, а она, в свою очередь, сделает все, что они прикажут. Да, что-то в этом есть. Интересно, понимает ли это Корил? Особенно теперь? Что значит один непокорный властитель против цивилизации, готовой уничтожить тысячи
– О чем задумался? Я очнулся:
– Да так, ерунда, просто сопоставляю факты. Я тебе потом расскажу. Отныне мы постоянно будем вместе, а это очень длинная и запутанная история.
– Вместе, – вздохнула она. – Как это прекрасно.
– И еще, самое главное. Почему мне, например, не мешает хвост? Я ощущаю себя совершенно естественно.
– Просто заклинание было очень хорошим. Я удовлетворенно кивнул:
– Отлично. И куда же мы теперь отправимся?
– Далеко-далеко, – ответила Дарва, – и побыстрее. Скоро весь этот район наводнят правительственные войска, а возможно, его уже прочесывают. Впрочем, у нас есть множество способов маскировки – например, застыть неподвижно на месте. Ты не поверишь, но любой пройдет мимо и ничего не заметит.
– Здорово, – согласился я, – но они наверняка используют все новейшие поисковые средства – например, тепловые датчики. И тогда нам не отвертеться.
– Ну и что? – засмеялась Дарва. – Не забывай, что мы холоднокровные и температура нашего тела точно такая же, как и у окружающей среды. Приборы совершенно бесполезны.
А я и не догадался взглянуть на проблему под этим углом.
– Да я и сам рад поскорее унести ноги. Но скажи, ты хорошо знаешь окрестности Бурже?
– Отлично, – ответила Дарва. – Правда, в радиусе лишь сотни километров. Дальше я никогда не бывала. Но я знаю все дороги, хотя мы и не сможем воспользоваться ими, а также административное деление – я вызубрила карту наизусть. Нам пришлось многое заучивать.
– Умница, – похвалил я.
– А ты тоже хочешь присоединиться к остальным? – с некоторым разочарованием спросила она. Я кивнул:
– Я тебе потом объясню. Это долгий рассказ.
– У нас впереди 800 километров и три недели, – сказала она. – Этого времени с лихвой хватит для любых объяснений. Мы все рассеялись – до поры до времени.
– Этого времени, – с беспокойством заметил я, – хватит, чтобы агенты Службы безопасности поймали некоторых и выведали, где прячутся остальные.
– О, оговоренных явок сотни, но о каждой знает только очень небольшая группа. Даже если переловят половину наших, в чем я очень сомневаюсь, остальные уцелеют.
– Конечно, хотелось бы иметь гарантии, но так и быть, поверю на слово. – Я осмотрелся вокруг. Туман сгущался. – Ну что ж, пора заметать следы – и в путь.
Дарва засмеялась:
– Даже наши следы не отличаются от следов бурхана. Вот еще одно преимущество моего нового тела. Я еще раз огляделся.
– Кажется, мне надо уединиться, – с некоторым стеснением сообщил я. – Дыни оказались очень сочными.
Дарва весело засмеялась и ткнула наугад пальцем. Вняв совету, я присел и, глядя себе под ноги, облегчился.
– Так вот где у меня ЭТО, – громко поделился я своим открытием.
Глава 10
РАНДЕВУ НА ВЕРШИНАХ
Эти три недели оказались воистину идиллическими, и, честно говоря, я даже заскучал. В обществе Дарвы я испытал целую гамму чувств, дотоле неведомых, и, надо сказать, слегка огорчился – сильный, бесстрастный, но бдительный агент Конфедерации должен быть абсолютным индивидуалистом и не нуждаться ни в ком и ни в чем. Да и кто станет тратить время, развивая в нас такие вещи, как преданность, дружба, любовь? Разве не я всего несколько месяцев назад не мог даже подобрать подходящих слов, чтобы описать состояние Залы? До сих пор я считал, что одиночество может испытывать только безнадежно неполноценный человек. Стану ли я столь же чуждым собственной культуре, как выросшая в лесах Харона Дарва? Такие мысли по-настоящему пугали. Моя вера в ценности Конфедерации сильно поколебалась.
Неужели мы, в нашем упорном и опрометчивом стремлении к совершенству, оставили в человеческой психике серьезные пустоты? Или эти пугающие эмоции просто результат моей новой биохимии? Впрочем, с практической точки зрения имеет значение только сам факт, и раз уж я ощутил свою ущербность, то с чем она связана, в конечном счете не важно.
Не однажды, продираясь сквозь густые джунгли, я порывался открыться Дарве, кто я такой и какова моя миссия, но в последний момент удерживался. Спешить было некуда, и я откладывал это на потом. Постепенно я все лучше и лучше узнавал свою спутницу и понимал, что не ошибся в ней. Она быстро усваивала новое, особенно мои рассказы о жизни на цивилизованных планетах и на Границе. Дарва довольно легко ухватила суть заговора инопланетян и Четырех Властителей, а я боялся, что она воспримет пришельцев как своеобразных оборотней. Когда вы ярко-зеленого цвета, двух с лишним метров высотой да к тому же счастливый обладатель великолепного рога и длинного мясистого хвоста, тогда разница между людьми и нелюдьми кажется вам куда менее очевидной, чем раньше. Однако Дарва сразу поняла, что пришельцы – представители иной расы и совершенно чуждого нам интеллекта. Если, как я подозревал, Морах ив самом деле инопланетянин, значит, она готова к борьбе с чужаками во имя человечества, которого никогда по-настоящему не видела и к которому, очевидно, уже не принадлежала.
Некоторые перемены особенно сильно волновали меня; я заметил, что стал эмоциональнее и, хотя не утратил знания и навыки, стал переживать все необыкновенно бурно – и хорошее, и плохое.
Наш новый вид, название которого я сократил до Darvas, оказался великолепно приспособлен к местным условиям. Мы были чрезвычайно сильны и, несмотря на свои размеры, могли без труда затеряться в любой невысокой траве, а бегали намного быстрее человека. Когти служили нам прекрасным оружием, хотя мы и не использовали их в этом качестве. Выяснилось, что ими чрезвычайно удобно разрывать любую плоть – только не нашу собственную, исключительно крепкую и абсолютно водонепроницаемую.
Без сомнения, нас разыскивали. Часто очень низко над лесом пролетали парители, и с них наугад стреляли из огнеметов, чтобы посеять панику и обнаружить беглецов. Все без исключения дороги постоянно патрулировались – в основном солдатами с уже знакомыми мне злобно-отсутствующими физиономиями. А поскольку мы не могли пройти незамеченными мимо любого мало-мальски грамотного волшебника, наш путь пролегал в лесной глуши.
Единственное серьезное препятствие встретилось нам уже в конце наших странствий. Мы прекрасно чувствовали себя в лесу: толстая шкура защищала от укусов насекомых, хищники были нам не страшны, а сил, чтобы продираться сквозь спутанные лианами заросли и грязные болотца, у нас вполне хватало. Природа Харона поражала красотой, однако мы, что называется, слегка “одичали” и не уделяли особого внимания пейзажам.
Джунгли стали для нас родным домом, как и для настоящих бурханов. Мы столкнулись с множеством неизвестных обитателей лесов и болот, но, как правило, мы избегали друг друга; и лишь однажды встреченный нами зверь повел себя по-другому.
Не знаю, в чем причина: скорее всего самец учуял запах Дарвы, но, как бы там ни было, он даже не пытался скрыться – наоборот, мы то и дело слышали его грозный рык, которым он вызывал нас на бой.
Несмотря на внушительные передние резцы, у нас был человеческий челюстно-лицевой аппарат – как и у всех всеядных животных. Наш преследователь, очевидно, был не менее силен, и наши попытки уклониться от схватки только раззадорили его. В конце концов стало ясно: битвы не избежать. Внезапно я почувствовал бешеный прилив адреналина – или чего-то похожего; такой дикой ярости я никогда еще не испытывал. Зверюга вынырнула из-за кустов, злобно рыча, и присела перед броском, а я ощутил, что буквально растворяюсь в невероятном гневе – и в то же мгновение рядом зарычала Дарва. Не сговариваясь, мы одновременно ринулись на противника, опустив головы и выставив свое главное оружие – длинные рога.