Четыре жизни академика Берга

Жизнь его, по существу, состояла из нескольких отдельных жизней.

И если бы он прожил лишь первую, или только вторую, или единственно третью, повесть его жизни все равно появилась бы на свет.

Потому что каждой из его жизней хватит на полноценную биографию незаурядного человека.

Действительно, первая жизнь — жизнь дворянина, царского офицера, перешедшего на сторону революции, ставшего одним из первых красных штурманов, первых ученых-радистов, одним из создателей электроники.

Трагическое событие чуть не оборвало его

Инфаркт, несколько лет отдано болезням. Но…

Начинается третья жизнь! 66-летний Берг снова в бою, в бою за кибернетику.

Недаром друзья Берга в шутку именуют эту науку ки-Берг-нетикой. Новая жизнь ученого.

В ней, правда, нет видимых потрясений, прежних волнующих событий — нет выстрелов, сражений, штормов. Если прежняя жизнь — это роман действия, то заключительную, «третью жизнь» можно назвать романом мысли. Это настоящее ристалище идей!..

В его записной книжке есть несколько коротких выписок:

«Когда осядет пыль веков, о нас будут вспоминать не только за наши победы или поражения на поле битвы или в политике, но и за то, что мы сделали для будущего духовного развития человека».

«Никто не обязан быть великим или мудрым, но всякий обязан быть честным…»

«Восхищение незаурядными людьми вызывает естественное желание подражать им».

В надежде на это я начинаю свой рассказ.

История науки не может ограничиться развитием идей — в равной мере она должна касаться живых людей с их особенностями, талантами, зависимостью от социальных условий, страны и эпохи.

С.И. Вавилов

КОРНИ СУДЬБЫ

ОПЕРАЦИЯ «ЧЕРВЬ»

Оренбург конца XIX века. Маленькие деревянные дома. По узким улочкам бродят беспризорные куры, задумчиво жуют чахлую придорожную траву меланхоличные козы. Петляя в пыли, улочки сходятся в центре города у большого красивого дома. Для старого Оренбурга это роскошный дом: во дворе фонтан. Здесь живет начальник штаба оренбургской бригады генерал Иоганн Александрович Берг.

Сейчас в доме суматоха. Идет уборка. Мебель сдвинута с мест, ковры свернуты, с кресел сняты чехлы. По комнатам снуют женщины с вениками и ведрами. Бегают и всем мешают три девчонки. Но вот они исчезают и снова появляются минут через десять. У них вид заговорщиц, они шушукаются и вдруг, к чему-то прислушавшись, чинно усаживаются на диван. Входит белокурая женщина. Она невысокого роста. У нее живые красивые голубые глаза.

Высокая прическа. Она худощава, стройна. Секунду она внимательно смотрит на девочек, видимо пораженная их смирением, потом какая-то мысль заставляет ее оглянуться вокруг, и она обеспокоенно спрашивает:

— Девочки, где Ксюша? Что же вы молчите? Эдита, Дагмара, Маргарита?

Девочки имеют вид первых учениц.

Они молчат с выражением собственной правоты на лицах. Мать долго смотрит на своих дочерей, вздыхает и выходит из комнаты.

Она обходит весь дом, выходит в переднюю, где стоят свернутые в трубки ковры, и тут слышит возню и кряхтенье внутри одного из них. Жена генерала бросается к груде ковров, раскидывает их, хватает самый большой, бережно укладывает его на пол, раскатывает… Оттуда появляется ее пятилетний сынишка. Голубые глаза полны слез, светлые волосики встрепаны, лепестки курносого носа красны и дрожат от гнева.

А через полчаса дом сотрясают рыдания, по комнатам прокатывается грохот шагов и крики: «Мам!», «Ма-а-ма!», «Ма-а-мочка!» Елизавета Камилловна устремляется на голоса, и три девичьи головки утыкаются в материнские колени. Мать поднимает зареванные мордашки и пытается понять, что же случилось. После пятиминутных горьких всхлипываний, сквозь замирающие рыдания старшая, Эдита, сердито сообщает:

— Ксюшка накормил нас червями.

— Как червями? — оторопело спрашивает мать.

— Он запихнул дождевых червей в котлету и дал откусить сначала Дагмаре, потом Эдите, потом мне, — тихо говорит улыбающаяся сквозь слезы маленькая Маргарита.

— А котлету он стащил на кухне, — мстительно добавляет Эдита.

Мать по очереди оглядывает своих заплаканных дочерей, потом спокойно говорит:

— Вы сами виноваты, девочки. То вы пеленаете его как ребенка, то наряжаете как куклу. А он хоть и младший, но мальчик. И кстати, не в пример вам послушный.

Девочки молчат, а Елизавета Камилловна сдерживает улыбку. Так рождается семейная легенда о том, как был задуман и осуществлен первый стратегический маневр будущего адмирала и академика Акселя Ивановича Берга.

ТРИСТА ЛЕТ НАЗАД

Отец Акселя был швед, мать — итальянка. Чтобы эти люди могли полюбить друг друга, их предки должны были в течение трехсот лет двигаться с севера и юга, из Швеции и Италии в Россию, встретиться и соединиться здесь ветвями генеалогического древа.

Генеалогическое древо Бергов начинается с Иоганна Фридриха Берга (1746–1834), чистокровного шведа, управляющего государственной зеркальной фабрикой в финском городке Роккала, и его жены Кристины Элизабет Гельман (1769–1842). Это были прадед и прабабка Акселя Берга, прожившие один 88 лет, другая 73 года и оставившие сына Александра Константина Берга. Родился он в 1800 году в Выборге, стал аптекарем и женился на Эмилии Шарлотте Шеньян (1805–1889). Жили они, как и все предки Берга, долго — 85 и 84 года. Лишь отец Акселя нарушит эту традицию, прожив всего 69 лет, — он был боевым генералом и участвовал в трудной турецкой войне.

Все предки по линии отца были шведами: и Берги, и Шеньяны, и Гельманы, но жили в течение трехсот лет в Выборге, в Финляндии и поэтому называли себя финскими шведами. В Выборге же в 1830 году родился и Иоганн Александр Берг, отец Акселя. Потом, когда он переедет в Россию, его будут называть Иваном Александровичем, а Акселя не Иоганновичем, а Ивановичем, иногда даже Алексеем Ивановичем.

Финский швед Иоганн Александр Берг стал русским офицером. Ведь с 1809 года по 1917-й Финляндия входила в состав Российской империи, а Выборг был присоединен к России еще Петром. Ничего удивительного не было в том, что уроженца Выборга отдали учиться в Кадетский корпус в городок Фридрихсгамн.