Четыре жизни академика Берга
Шрифт:
Автор опытен и понимает, что одна лишь его рецензия не может очистить отечественную кибернетику от «опасных» для нее приложений к биологии. Поэтому бдительный рецензент, заранее предчувствуя контрудар, указывает на средства профилактики:
«Не следует только решать вопрос таким образом, что редакцию сборников следует пополнить биологами. Это окажется без пользы, так как настроенность редактора (А.А. Ляпунова) хорошо известна и он пригласит в редакцию тех же Шмальгаузена, Эфроимсона или Малиновского, а то и еще того хуже…» Толку от этого не будет все равно, а «интересы самой кибернетики так и останутся ущемленными».
Перечитайте
Разве это первый документ, пропитанный логикой невежества, попавший в руки Бергу! Впрочем, не будем рассуждать на эту тему и отбивать хлеб у Эразма Роттердамского, автора «Похвального слова глупости».
— Это январь 1962 года, учтите, — волнуется Берг, — что я сделал? Очень просто. Я размножил этот шедевр в двухстах экземплярах, послал известным ученым и получил от них заключения. Какие это были заключения — сами понимаете. Потом собрал эти материалы и решил посоветоваться в президиуме академии и Центральном Комитете партии. Совет был мудрым: не ограничиваться мнением нескольких десятков ученых, а созвать сессию биологического отделения Академии наук и устроить широкую дискуссию. Так мы и сделали. Кроме того, выпустили книгу «Биологические аспекты кибернетики», провели Всесоюзную конференцию по философским вопросам кибернетики.
Так сообща разобрались и вынесли свое решение.
Решение сессии общего собрания Отделения биологических наук Академии наук СССР, посвященной биологическим аспектам кибернетики, было убийственным для «доброжелателей» кибернетики вроде автора удивительной рецензии. Сессия подтвердила, что на современном этапе развития биологической науки внедрение в нее методов кибернетики является настоятельной необходимостью: «Сессия обращает внимание на настоятельную необходимость дальнейшего быстрого и всестороннего проникновения математических и кибернетических методов исследования в различные отрасли биологических наук. Сессия подчеркивает, что для более широкого внедрения кибернетики в биологию необходимо усилить совместную работу ученых различных специальностей. Сессия считает целесообразным расширение публикаций в области биокибернетики, в частности в сборниках “Проблемы кибернетики”».
В работе сессии приняли участие восемьсот человек, на пяти заседаниях было заслушано двадцать докладов. Эти люди делали советскую биокибернетику. В докладах говорилось о достижениях и трудностях. Советская биологическая кибернетика существовала, развивалась, набирала силы.
Примерно в это время известный немецкий кибернетик К. Штейнбух пишет: «В СССР в последнее время привилегированное положение кибернетики официально закреплено в Программе КПСС. Там царит деловая активность. Эта активность проявляется как в широкой популяризации идей кибернетики среди населения, так и в создании больших научно-исследовательских институтов в Москве, Киеве и Новосибирске».
Глава 3
БЕЛЫЙ ФЕРЗЬ ПОКИНУЛ СТОЯНКУ
ПЕРВАЯ ДУЭЛЬ
Постепенно пришло время, когда сообщения об успехах советских кибернетических машин перестали восприниматься как нездоровая сенсация. Они сделались
Наша кибернетическая шахматистка была намного младше американской и прошла трудный путь возмужания. Когда она была еще «в пеленках», я наблюдала ее игру. Метаморфоза в ее игре совершалась буквально на глазах. Вначале машина обладала элементарными стратегическими навыками и очень неполными сведениями об особенностях игры. В ее памяти были заложены лишь основные правила игры, некоторые тактические закономерности и, главное, методы улучшения этой тактики, основа для ее обучения в процессе игры.
А затем машина начала совершенствоваться и пополнять свои знания. Для того чтобы она могла производить анализ, улучшать свою стратегию, менять стиль игры, конструкторы обусловили в ее программе возможность учета опыта предыдущих игр и восприятия внешних указаний.
Одновременно игрались четыре партии. В первой и третьей партиях советская программа играла белыми, во второй и четвертой — черными. Ходы машин передавались по телеграфу.
Вот как комментировал в «Известиях» этот небывалый матч гроссмейстер Бронштейн:
«Партии развиваются в полном соответствии с классическими законами шахматной науки.
1-я партия: 1) е4, е5 2) Кс3, Кс6 3) Kf3
2-я партия: 1) е4, Kf6 2) е5, Kd5 3) Kf3, e6
3-я партия: 1) е4, е5 2) Kf3, Кс6 3) Кс3
4-я партия: 1) е4, Kf6 2) е5, Kd5 3) Kf3, Kb4
В первой партии уже вырисовывается дебют четырех коней. Здесь произошла любопытная трансформация. Второй ход белых определил венскую партию, а третий ход белых перевел борьбу на рельсы дебюта четырех коней. Если черный конь выйдет на f6, мы будем иметь 100-процентный дебют четырех коней. Пока «шахматисты» действуют по программе, где главное – высокая надежность. В турнирах живые гроссмейстеры избирают дебют четырех коней в тех редких случаях, когда хотят с уверенностью свести партию вничью. Все это относится также и к третьей партии.
Вторая партия. Здесь наша машина выбрала сложный и обоюдоострый дебют — «Защиту Алехина». Смысл хода конем — завлечь неприятельские пешки подальше от собственного лагеря, с тем чтобы потом перейти в решительную контратаку. Пока борьба развивается в строгих рамках шахматной теории, разве что в практике на третьем ходу чаще играют d7 — d6. Если посмотреть на позицию четвертой партии, то легко понять, почему программа уклоняется от теоретических ходов: видимо, в нее заложены элементы остро атакующего стиля в манере М. Таля. Третий ход конем, видимо, рассчитан на то, что белый ферзь покинет свою стоянку и позволит черному коню «съесть» пешку на с2 с шахом и объявить вилку королю и ладье…