Четырнадцатое, суббота

Жариков Владимир Михайлович

Я побежал к перекату.

–  Вань, ты куда?
– удивились ребята.

–  Набить морду этому типу!

Почти у берега мужичок упал, уронил мешок. Когда поднял, в мешке образовалась прореха, из нее посыпались мелкие сверкающие камушки. Толмач перехватил мешок обеими руками, прижал прорехой к животу, но ветхая ткань порвалась окончательно,

все содержимое мешка моментально оказалось в воде. А расплата в виде разъяренного меня была уже близка! Мужичок отчаялся собрать утерянное, пулей выскочил на берег и припустил в сторону леса со скоростью, которой позавидовал бы самый лучший спринтер. Я гнался за ним метров триста.

–  Да оставь его, Вань!
– кричали мне вслед ребята.
– Да брось ты, в самом деле!

Я запыхался и прекратил преследование.

–  Кто это?
– спросил командор, когда я вернулся.

–  Да так, гад один.

–  Ребят, а где третий кан?
– крикнула Ленка, возившаяся у костра с посудой.

Третьего кана нет, его утащили цыгане. Но ребята об этом еще не знают. Девчонки еще не знают, что и их палатки тоже нет.

–  Посмотри в избе, - крикнул Леха.
– Может, там остался.

–  А где изба?

Да, избы уже не было. Она вернулась в свой мир, к законной хозяйке, а когда, мы так и не заметили. Так что бабуля Яга не останется бездомной сиротинушкой.

Через три часа плот был готов и покачивался на волнах за перекатом, там, где толмач рассыпал свой мешок. Мы начали грузить вещи.

–  Ой! Смотри!
– Катька показала в воду у берега.

Там, среди донных камней, блеснул маленький прозрачный камушек. Я поднял его из воды. Камушек засверкал на солнце огнями.

–  Это алмаз, - сказал я, убирая камушек в карман.

–  Отдай!
– сказала Катька.
– Это я нашла!

–  Не-а. Приедем домой, я его вставлю в колечко и подарю тебе на свадьбу.

–  А может, я не выйду за тебя замуж!

–  Все равно подарю. Но только на свадьбу…

К сожалению (или к счастью), в месте, где разорвался мешок толмача, был глубокий омут с мягким илистым дном. Все камни ушли туда. Вполне возможно, местные жители и будут изредка находить тут алмазы. Или не будут. Или, когда мы уплывем, толмач вернется сюда, и будет нырять и нырять, в надежде вернуть хоть часть наворованного в Алмазной долине богатства.

Погрузка плота подходила к концу.

–  Между прочим, - сказала Ленка, - мы все остались без спальников.

–  К тому же, у нас одна палатка, правда, большая, - добавил я.

–  Почему?

–  Долгая история, потом расскажу.

–  Не беда, - сказал командор.
– Будем считать, что все это мы потеряли в пороге. Нам плыть осталось три-четыре дня. Ну будем спать в одной палатке, в тесноте, да не в обиде. Накроемся рюкзаками, спасжилетами. Главное - все живы.

* * *

Последние августовские дни выдались холодным и хмуро-дождливыми. Мы с Катькой встретились у входа в парк и шли под руку, держа над головами зонтик, болтали о пустяках. Гуляющих было немного, в основном несчастные собаководы выгуливали своих друзей по нужде, да такие как мы чокнутые парочки дефилировали по дорожкам в разных направлениях. Фонтан в парке работал. Когда мы подошли к нему, я решительно перелез через бортик и встал под холодную струю воды.

–  Ванька, да ты с ума сошел!
– закричала Катька.
– Да я же шутила, вылезай немедленно! Простудишься! Да тебя в милицию сейчас заберут! Пошли ко мне, я тебя горячим грогом отпаивать буду!

От такого предложения я не в силах был отказаться.

–  Пошли! Да, вот еще, дарю!

Я достал из кармана и протянул ей серебряное колечко с вправленным в него алмазом, тем самым.

–  Ты же обещал на свадьбу. Но ведь я еще не выхожу замуж…

–  А чего тянуть?

Пос. Жаворонки, январь 2008