Чейзер
Шрифт:
– Уютно у вас, - сказал я, осмотревшись.
– Да, школа сейчас меняется в лучшую сторону, - согласился Герчиков.
– Вы в какой школе учились?
– В двадцать восьмой.
– Историю у вас Андрей Павлович Хомяков преподавал?
– Ага. И еще Анна Дмитриевна.
– Ладушкина? Умница, красавица, - Герчиков совсем растаял.
– А в университете кто у вас историю ведет?
– Максим Борисович Юхтин.
– О, матерый человечище! Он и у нас в пединституте лекции читал. С учителями вам повезло, юноша. Да вы присаживайтесь. Значит, Андрей Антонович вас интересует.
– Интересует.
– А про меня откуда узнали? Из Интернета?
– Все верно. Про вас пишут, что вы самый известный в нашем городе краевед.
– Льстите, молодой человек, - Герчиков шутливо погрозил мне пальцем.
– Но если серьезно, я рад, что мои труды оказались не напрасными. Я ведь еще со студенческой скамьи краеведением занимаюсь. И с Андреем Антоновичем где-то в вашем возрасте впервые встретился. В гостях у него побывал, так и познакомились. А потом я всерьез его судьбой заинтересовался. Очень интересная и трудная у него судьба.
– Он ведь разведчиком был, верно?
– Верно. Правда, недолго он в разведке прослужил. Круто с ним жизнь обошлась.
– Расскажите, пожалуйста.
– Знаете, Саша, дело в том, что имена удачливых разведчиков, как правило, остаются неизвестными до момента рассекречивания архивов. Специфика работы. А вот если разведчик провалился, или, как говорится, смертью храбрых...
– Вы хотите сказать, что Андрей Антонович...
– Сам он мне ничего не рассказывал.
– Герчиков помолчал.
– Я из других источников узнавал, были у меня хорошие связи... Словом, в октябре 1941 года попал Андрей Антонович в разведшколу. В военное время умели кадрами распоряжаться - Кузнецов учился в МГУ, был из семьи, где с языками были на "ты". Его отец, Антон Яковлевич, известный в Москве языковед и специалист по старинным книгам, преподавал до революции древние языки в Императорском Московском лицее памяти Цесаревича Николая, мама, Евгения Андреевна, тоже преподавала, свободно говорила по-французски и по-немецки. В числе друзей семьи был сам Анатолий Васильевич Луначарский, представляете? Первые уроки французского Андрей Антонович у матери получил, а к восемнадцати годам знал французский в совершенстве, немецкий чуть хуже, но тоже на уровне. Так что неудивительно, что военная разведка им заинтересовалась.
– Продолжайте, пожалуйста, Юрий Александрович.
– После разведшколы Андрей Антонович служил во фронтовой разведке. Храбро сражался под Сталинградом, за проявленную отвагу получил орден Красной Звезды. Летом сорок третьего при выполнении боевой задачи захватил немецкого офицера, за что был награжден Орденом Славы. Был ранен, пролечился в госпитале, осенью 1943 года снова направлен в разведшколу. Был заброшен во Францию, где входил в состав действовавшей в Страсбурге агентурной группы Константина Баранова... Что с вами?
– Что?
– Вы что-то побледнели сильно.
– Нет-нет, ничего. Просто душно здесь.
– Может, окно открыть?
– Не стоит. И что было потом, Юрий Александрович?
– В ноябре 1944 года группа выполнила очень важное задание центра, но во время эвакуации попала в засаду. Отстреливались до последнего патрона. Баранов и радистка Мария Кассель были убиты в бою, Андрей Антонович пытался застрелиться, но неудачно - пистолет дал осечку. Так что Кузнецов был взят в плен. Сначала тюрьма гестапо, потом концлагерь, был освобожден американцами в марте 1945 года. По возвращении в СССР оказался под следствием - времена были суровые, побывавший в плену разведчик казался подозрительным. Еще и родители из "старорежимной интеллигенции". Пока война шла, все эти классовые огрехи не вспоминали, а тут припомнили. Пять лет лагерей дали. Впрочем, по состоянию здоровья Кузнецов был в начале 1946 года помещен в психиатрическую лечебницу, где провел три месяца. Немецкий плен, сами понимаете - не сахар. Да и попытка самоубийства...
– Очень интересно. А дальше?
– В Москву Андрей Антонович вернуться не смог - запретили. Так что осел в нашем городе. Перевез сюда из Москвы то немногое, что осталось от родителей, в первую очередь, уникальную библиотеку - второй такой во всей нашей области нет. В конце 50-х был полностью реабилитирован. Сделал блестящую академическую карьеру, защитил кандидатскую, потом докторскую, почти пятьдесят лет преподавал в университете. Вот, собственно и все. Остальное, думаю, вам ваши преподаватели смогут рассказать лучше меня.
– Спасибо, очень интересно. Память у вас, однако...
– Да, пока не жалуюсь, слава Богу. У вас все? Если все, то извините, мне надо к уроку готовиться.
– Да, конечно. Еще раз спасибо, Юрий Александрович.
– Я встал, сунул блокнот и ручку в сумку.
– Я пойду.
– Погодите, я тут еще одну интересную вещь вспомнил, - спохватился Герчиков.
– Последний раз я общался с Андреем Антоновичем пять лет назад - как раз в тот год ему к 85-летию присвоили звание почетного гражданина нашего города. Сидели у него на Коммунарах, пили чай с пирожными - Андрей Антонович очень сладкое любил. Говорили о всякой всячине. Кузнецов вспоминал свою жизнь - память у него несмотря на возраст была дай Бог каждому. Засиделись мы с ним тогда допоздна. Ну, засобирался я домой - извините, мол, Андрей Антонович, пора мне. И тут Андрей Антонович уже в дверях сказал мне: "Знаешь, Юра, если бы мне предложили прожить жизнь заново, я ничего не стал бы менять. Потому что мне очень повезло. Я видел в своей жизни то, чего никто не видел. Испытал такое, что и не опишешь. Однажды я напишу об этом книгу. Непременно напишу. И ты ее прочитаешь." - Герчиков покачал головой.
– Где она теперь, эта книга?
Сам не помню, как спустился на первый этаж. Волновался я страшно - ну не может быть таких абсолютных совпадений! Человека в моем сне звали Константин, действие происходило во Франции - черт, аж волосы на голове шевелятся! А тут еще мои находки в квартире старика. И книга пропавшая. Колдовская книга, между прочим.
Что-то нехорошо мне. Надо отдохнуть, взять себя в руки. Все это просто совпадения. Ничего больше. Это только совпадения.
И вообще, чего я лезу во все это? У меня свои дела есть. Больно нужно мне разбираться с прошлым покойного профессора только потому, что где-то в информационном поле земли остался записанным кусок его прошлого, и это прошлое я увидел во сне. Выбросить весь этот вздор из головы - и дело с концом.
И еще - надо вернуть тетрадь Резниченко. Не стану ее дочитывать. Не хочу. Прямо завтра и отнесу в университет. Хватит с меня. Есть вещи поприятнее.
Вот так.
***
Все, закончил я "Масс Эффект-2". База Коллекционеров уничтожена, никто из сопартийцев не погиб, командор Шепард герой со всех сторон. Теперь загружу сохраненку в "Масс Эффект-3" и...
Смарт оповестил о новом сообщении. О. Мурлыка! "Привет, как ты?" Ну как, отлично. "Ждал твоего СМС. Люблю-люблю. Как ты?" Еще пару смайликов обязательно. И кофейку надо сделать, совместить полезное с приятным.
Ленка пьет кофе в зернах, а я растворимый. Но в этот раз захотелось молотого. Позаимствовал я малость у Ленки, размолол, заварил в турке. Запах обалденный. Просто грех пить такой кофе без большого бутерброда с сыром и ветчиной...
Пока я мастерил себе образцово-показательный, восхитительный, чудесный, нагоняющий голодную слюну сэндвич, снова пиликнул мой "Экспириа". Это Мурлыка, сто пудов, подумал я - и ошибся.
"МЕЗЕНЦЕВ, У МЕНЯ К ВАМ ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР. СРОЧНО."