Чингисхан. Книга 2. Чужие земли
Шрифт:
— Лафа!
За дверью — сауна, финская баня с сухим паром. Я в такой первый раз. Еще у Витька на участке есть вольеры с бойцовыми собаками, теннисный корт, несколько беседок и ландшафтный парк. Но самое главное — дом. Трехэтажный терем из красного кирпича, со спутниковой антенной на крыше и огромным гаражом в подвале.
Витёк живет, как помещик. Я и вправду ахнул, и не один раз, когда мы прогуливались по огромной, в несколько гектар, территории участка, раскинувшегося над Волгой и огороженного трехметровым забором. Несколько садовников в синих комбинезонах убирают
— Смотри! — Витёк обвел рукой открывшийся вид. — Узнаешь?
Я узнаю. Да, вот как все сложилось…
Впервые я увидел место слияния Свияги и Волги лет в семнадцать. На дворе стоял октябрь, мы с пацанами поехали на рыбалку в Лагерное. Ночевали в чьей-то даче, пили венгерский сухач, жгли во дворе костер. Утром горе-рыбаки отказались вставать и я отправился на берег один, но выбрал не ту тропинку, долго блуждал по осеннему лесу, заваленному мокрыми опавшими листьями, и в конце концов вышел на высокий яр, с которого открывался фантастический вид на Волгу и Свиягу.
Я до сих пор держу в памяти ту картину. Солнце только что встало, с севера дул холодный ветер. Я стоял на крутом мысу, углом выдававшимся в речной простор. Передо мной расстилалась необозримая водная гладь, надо мной плыли облака всех видов и форм. Вдали, у линии горизонта, высились розоватые в лучах утреннего солнца облачные замки. Их подножья перечеркивали слоистые темно-синие облака. Рваные обрывки туч летели по небу, а над ними, где-то очень высоко, тянулись с востока на запад перистые «кошачьи хвосты». Хрустально прозрачный воздух звенел.
А посреди всего этого великолепия, сияя золотом куполов, белея сахарными колоколенками, плыл по Волге сказочным градом Китежем остров Свияжск. И потрясенный всем увиденным, я тогда решил: если когда-нибудь у меня появится возможность купить или построить тут дом, дачу, то я костьми лягу, но это сделаю.
Я вернулся, растолкал Витька и потащил с собой. Он всю дорогу ныл, но когда мы вышли на яр, тоже проникся увиденным и даже сказал, что у него прошло похмелье.
Увы, поселиться здесь у меня не сложилось. Зато мою мечту исполнил Витёк. Нет, не Витёк. Галимый. Лидер одной из бандитских группировок города Казани.
Я смотрю на моего погрузневшего друга, и в этот момент конь подхватывает меня и уносит в прошлое…
В свадебной юрте было душно. По щеке Есуган медленно ползла прозрачная капелька. Девушка сидела у очага, спиной к занавешенному входу. Отблески пламени играли на ее смуглых грудях.
— Тебе жарко? — шепотом спросил лежащий рядом мужчина, осторожно, одним прикосновением пальца снял со щеки капельку и лизнул ее. — Солёная…
— Это слеза, мой каган, — так же тихо ответила Есуган.
— Ты горюешь о своих родичах? — мужчина сел, набросил на обнаженные плечи девушки алый халат из китайского шелка. —
— О нет, мой господин, — покачала головой Есуган. — Тенгри свидетель: ты почтил меня своей милостью и сделал ханшей. Ты мне муж, и родичи мои теперь — твоя семья. О другом моя печаль. Есть у меня сестра… Имя ее Есуй. О достоинствах ее я могла бы говорить до самого утра! Лицо ее подобно лику Луны, тело ее крепко и гибко, как лезвие меча, волосы ее черны, как ночь, а глаза сияют, словно звезды. Недавно она вышла замуж за человека нашего племени. Что с ней теперь будет?
Мужчина задумчиво поскреб короткую рыжеватую бородку, повернул девушку к себе и посмотрел в глаза.
— Если она так красива, как ты говоришь, я велю разыскать ее. Но уступишь ли ты ей место подле меня?
— Да, господин, — коротко ответила Есуган, стараясь смотреть сторону.
— Ты все еще боишься меня.
— Я… Нет, о великий хан! Нет… Просто твои глаза… В одном отражается небо полдня, в другом — рассветное. Это странно.
— У моего отца были такие же, — усмехнулся мужчина в ответ.
Крепкий, быстрый в движениях, с открытым лицом, он рывком поднялся на ноги, подхватил легкую полотняную рубаху, оделся и вышел из юрты.
— Слава великому Чингисхану! — троекратно выкрикнули стражники-кешиктены, воздев к солнцу обнаженные мечи.
— Слава Вечному Синему небу, — проворчал мужчина и пошел через становище — ряды юрт, костры, туменные бунчуки и туги, окованные железом повозки, отряды воинов — в сторону холмистой гряды, где вершилась казнь татарской знати. За ним тут же устремилось множество людей, ожидавших окончания брачной ночи своего повелителя в соседних юртах и кибитках.
Горький дым пожарищ плыл над степью. Это горели на берегах реки Улджи брошенные телеги, жилища и скарб татар. Десятки тысяч пленных — мужчин, женщин, детей, стариков — со всех сторон окруженные монголами, толпились в степной котловине, ожидая своей участи. Здесь было почти все племя татар.
— Джелме, Боорчу! — не оборачиваясь, бросил Чингисхан. Двое воинов в золоченых доспехах немедленно приблизились к нему, зашагали в ногу.
— Друзья, скачите к татарам и разыщите среди них красавицу Есуй, дочь Церен-эке, сестру Есуган. Сегодня вечером я хочу играть еще одну свадьбу.
— Все сделаем! — весело ответил Боорчу, подмигнул мрачному Джелме. — Мы осмотрим каждую кочку, заглянем во все тарбаганьи норы. К полудню Есуй будет у тебя.
Старый шаман Мунлик, стоя на вершине холма, мерно бил кривым посохом в большой кожаный бубен — думм! думм! Думм! На зеленом склоне, в тройном оцеплении нукеров, понурив головы, застыли связанные татарские князья-нойоны. Их жен и детей уже прогнали плетьми сквозь строй нукеров и раздали наиболее отличившимся в битве воинам. Старух попросту изрубили в соседнем овраге, и теперь над ним кружили коршуны. Чингисхан ступил на белую кошму, постеленную на траву, приосанился и заговорил, глядя поверх голов пленников: