Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха.
Шрифт:
— Давай без армейщины. Успеем еще. Кем был на гражданке?
— Учился в университете.
— На кого?
— На журналиста.
— Почему не доучился?
— Ну, это…
— Решил насладиться армейскими ароматами? Жизни понюхать?
Про себя я отмечаю, что майор по ходу нашей беседы изменился. Он уже не цедит слова, да и их запас стал более разнообразным.
— Нет… Меня… меня отчислили.
— Оба-на! — второй раз восклицает майор. — Да ты, я гляжу, и на гражданке залетчик?
Я мрачно киваю.
— Ладно, это мы поглядим… —
— Стрелял.
— В тире возле цирка?
— Я мастер спорта по пулевой стрельбе, кандидат в Олимпийскую сборную Советского Союза! — мой голос звенит в неподвижном воздухе.
Майор молчит и смотрит на меня уже с нескрываемым интересом. Повисает тяжелая пауза. Наконец он роняет:
— Хочешь сказать, что вот сюда, вот в эту нашу задницу, прислали одного из лучших спортивных стрелков в стране? Ты, рядовой Новиков, или звездишь, как Троцкий, или ты не просто залетчик, а преступник, скрывающийся от правосудия.
Я вздрагиваю. «Правосудие» — тоже правильное слово. Жара, жажда, усталость — у меня в голове вдруг вспыхивает маленькое солнце, такое же злое и горячее, как то, что висит в небе над раскаленным брезентом.
— Да! — ору я, схватившись руками за край стола. — Я преступник! Меня из комсомола исключили! За фарцовку! А из универа выгнали за драку в ресторане! Что вы вертите меня тут, как… как куклу?! Сказал же — в деле все написано!
— А мне, может, хочется услышать все из первых, так сказать, уст, — майор спокоен, как танк. — Нам ведь не просто вместе служить, нам под пулями тут ходить придется. Ты понимаешь это, солдат?
И сразу же, без перехода, задает еще один вопрос:
— Ты плетку в руках держал?
— Что? Какую еще плетку?
— Снайперскую винтовку Драгунова, — он просовывает руку за шкаф и достает продолговатый предмет в зеленом матерчатом чехле. — На. Вещмешок оставь. Пошли со мной.
Мы покидаем «кабинет». Лейтенант у рации и дежурный с автоматом провожают меня удивленными взглядами. «Они — слышали, — понимаю я. — Ну и плевать! Все равно все все узнают».
На улице я зажмуриваюсь от нестерпимо яркого света, льющегося с белесого неба. Тяжелая «плетка» оттягивает плечо. Майор ведет меня к скалам. У огромной красноватой глыбы он останавливается.
— Расчехляй.
Я отстегиваю клапан и вытаскиваю винтовку. Длинный вороненый ствол с пламегасителем, чудной приклад, короткий магазин. Оптический прицел снабжен резиновой гармошкой наглазника. Держа оружие стволом вверх, рассматриваю его.
— Итак: снайперская винтовка Драгунова или СВД, — почти не шевеля губами, говорит майор. — Калибр — семь шестьдесят два. Конструктор — Драгунов, бывший спортсмен-стрелок. Винтовка была принята на вооружение после конкурсных испытаний в шестьдесят третьем году. Наиболее эффективен огонь на расстоянии 800 метров. Прицельная дальность с оптическим прицелом 1300 метров, с открытым прицелом — 1200 метров. Емкость магазина — десять патронов, вес — четыре с лишним килограмма. Смотри сюда…
Майор тычет пальцем в затвор.
— Вот это предохранитель флажкового типа, как у Калашникова. Все очень просто: вставляешь магазин, опускаешь предохранитель, дергаешь затвор — винтовка готова к стрельбе. Для производства очередного выстрела необходимо отпустить спусковой крючок и нажать на него снова. Прицельные приспособления открытого типа. Состоят из мушки в намушнике и секторного прицела. Ну, и оптический прицел ПСО-1. Видел такой?
— Так точно.
— Как стрелять на дальние дистанции, знаешь?
Я мысленно благодарю Маратыча, который в свободное время рассказывал нам об основах снайперской стрельбы, и киваю.
— Хорошо. Теперь смотри туда… — майор вытягивает руку по направлению к вершине горы. — Вон там, справа, торчит утес, похожий на пирамиду… На нем, ближе к вершинке, нарисован белой краской круг. Его диаметр — тридцать сантиметров. Давай!
Я смотрю на утес, прикидываю расстояние. Больше пятисот метров! Отсоединив магазин, передергиваю затвор винтовки и несколько раз нажимаю на спусковой крючок. Туговат. Краем глаза замечаю, что майор наблюдает за мной. Ну и хрен с ним, пусть наблюдает. Тридцать сантиметров — это вам не десять и четыре десятых миллиметра.
Выстрел! Пуля выбивает каменную крошку точно в центре круга.
Второй! На этот раз попадание — на несколько сантиметров ниже.
Третий! Еще чуть ниже.
Четвертый! Пятый!
Я, закончив с вертикалью, я перехожу к горизонтальной линии. Обойма заканчивается. На белом кружке отчетливо темнее пунктирный крест, нарисованный мною с помощью пуль.
— Добро, — майор опускает бинокль, улыбается. — Подойдешь к Гаврилюку, ну, это прапор, с которым ты приехал — он покажет тебе, как обслуживать винтовку.
— Есть!
На прощание майор сообщает мне:
— Завтра приедет особист, капитан Маклаков. Имей в виду — с ним у тебя будут проблемы.
И заметив мое помрачневшее лицо, ободряюще хлопает по плечу:
— Не боись, солдат, прорвемся!
Глава семнадцатая
«Золотой дух»
Лейтенант, обладатель литературной фамилии Чехов, командир взвода, в котором мне предстоит служить, представляет меня остальным солдатам и уходит. Меня окружают, начинается обычный армейский ритуал — как обнюхивание у собак.
— Откуда, земеля?
— Из Казани.
По разочарованным лицам понимаю — моих земляков тут нет.
— Сколько служишь?
Это обязательный вопрос. От него зависит, какое место в иерархии взвода я займу. Со вздохом повторяю то, что говорил майору:
— Призыв — «осень — семьдесят девять».
— Ты-ы, душара! — удивленно восклицают сразу несколько голосов. — Молодой!
Разбитной парняга в расстегнутой до пупа хэбэшке подходит ближе, таращит круглые глаза и весело улыбается.