Число зверя (сборник)
Шрифт:
— Все пошли смотреть, — как бы отвечая на немой вопрос, сказал Чума. — А кровищи-то там, кровищи! Уже и милиция приехала.
— А ты чего здесь? — С подозрением посмотрел на него Анатолий.
Парень насупился и сказал:
— Я все видел.
— Что видел? — В груди у Анатолия вдруг все похолодело, он сразу же вспомнил качнувшуюся в отгороженной спальне поварихи занавеску.
— Я видел, как ты убил ее и снял золотые цепочки.
У Анатолия было такое ощущение, что его сердце вдруг оборвалось и летит в бездну. Он молча, с расширенными глазами
— Я знаю, куда ты все это положил, — парень засунул руку под матрас Анатолию, вынул из-под него окровавленный сверток и развернул его. В нем лежали несколько золотых цепей и окровавленный нож. — Не бойся, я никому ничего не скажу. Я знаю, ты хотел купить брату лекарство. Тебе надо было спрятать все подальше, иначе милиционеры это найдут. Пойдем, я знаю одно хорошее место.
Анатолий оделся как во сне и пробрался вслед за парнем, через подвальный угольный люк в сад, а затем в заброшенный дровяной сарай. В дальнем углу его Чума приподнял несколько половых досок и нырнул в образовавшееся отверстие. Анатолий последовал за ним и оказался в каком-то странном, выложенном красным кирпичом коридоре. Парень положил на место половые доски и шепнул:
— Держись за меня.
Они прошли с десяток шагов, спустились на несколько ступеней, затем вспыхнула спичка и Анатолий увидел в руке у Чумы большую керосиновую лампу. Детдомовский завхоз долго искал куда она запропастилась, а вот она оказывается где. Мальчишки стояли в довольно просторном подземном помещении со сводчатым потолком. В некоторых местах с него свисали белые сталактиты. Стены подвала, как и коридор, были из красного кирпича.
— Как тебе? Нравится? — Чума поднял над головой зажженный фонарь, затем подошел к грубо сколоченному, покрытому рваной клеенкой столу и бросил на него окровавленный сверток, из которого вывалился нож. — Это моя тайна и мой штаб. Никто об этом не знает. Помнишь, к нам приезжали эти чудики с рогатками. Они искали эти подвалы, говорили, что здесь клад спрятан. Они не нашли, а я нашел. Уметь надо.
— Я не убивал ее, — вдруг сказал Анатолий.
— Ладно тебе, я же все видел. Говорят, такая болезнь у людей бывает. Лунатиками их называют. Ночью по крышам ходят, делают все, что хотят, а утром просыпаются и ничего не помнят. Да ты не бойся, я никому не скажу, что ты с этой жирной коровой спал. Она мне тоже все время шоколадки обещала. Потом появился ты и она начала тебя подкармливать. Я сразу понял, что она тебя к себе в постель затащить хочет. Я здесь давно живу и все знаю. Я тебя не выдам.
— Но я же тебя когда-то побил, зачем ты помогаешь мне?
— Так, это когда было. Ты же только приехал и никого не знал. Ладно, с кем не бывает. Давай, лучше мы с тобой поклянемся друг другу на крови, что не выдадим наши тайны, — Чума взял в руку окровавленный нож.
При виде его Анатолия аж передернуло. Чума сделал на своей ладони несколько надрезов в виде пятиконечной звезды. Из них появились капельки крови. Затем ту же процедуру он совершил и с ладонью Анатолия. Последний даже не сделал попытки сопротивляться. Все происходило как во сне. Странный зеленоватый дергающийся свет лампы довершал эту сцену. Чума приложил свою ладонь к ладони Анатолия.
— Вот теперь мы, с тобой, как кровные братья.
Процедуру “братания” завершило срезание небольшого клочка волос с головы Анатолия.
— Я всегда буду помнить о тебе, — произнес Чума пряча их в спичечный коробок, — и ничто не сможет нас теперь разъединить.
***
Анатолий вскочил на постели. Рядом с ним спокойно лежала Марина. Он осторожно спустил ноги на пол и направился на кухню. Там, в одном из ящиков он нашел початую пачку сигарет, закурил и сел напротив ночного окна.
Федорова проснулась даже раньше, чем Анатолий, каким-то шестым чувством поняв, что он чем-то встревожен, но до сих лежала с закрытыми глазами. Она не могла понять причину его беспокойства, но все тем же чувством ощутила, что это к ней никакого отношения не имеет. Полежав еще какое-то время и так и не дождавшись возвращения Анатолия, Марина встала, накинула на себя халат и вышла вслед за ним на кухню.
Он сидел возле открытого окна, спрятав свое лицо в ладонях.
— Что случилось? — подойдя к нему, тихо спросила Марина.
— Так, страшный сон, — обернувшись, Анатолий обхватил руками ее талию и, закрыв глаза, прижался головой к груди, как бы пытаясь спрятаться там от преследующего его кошмара. Анатолия немного трясло.
— Ты, случаем, не заболел?
— Нет. Какой-то ужас. В последнее время этот кошмар преследует меня из ночи в ночь.
— Ну, ну, успокойся. — Марина погладила его по волосам. — Это всего лишь сон и он никакого отношения к тебе не имеет.
— Да, да, конечно, — согласился он. — Но почему они?
— Ты о ком? Что тебя мучает?
— Это все из детства. У нас с братом родители погибли в автокатастрофе и мы воспитывались в детдоме. Потом брат умер, а я слег в постель. Меня перевели в другой детский дом и кошмарные видения на какое-то время оставили меня. Несколько месяцев назад они возвратились. Врачи говорят, что это от перенапряжения и мне надо отдохнуть. Ты не хочешь, когда я закончу с американцами, слетать со мной на недельку на Канары?.
— С удовольствием, — чмокнула Анатолия в затылок Марина. — А сейчас пошли спать. Обнимешь меня покрепче и все пройдет. Нам обоим предстоит сегодня тяжелый день.
— А почему тебе? — Поднял голову он.
— Загостилась я у тебя. Пора и честь знать.
— Тебе не нравится у меня?
— Нравится, и ты нравишься. Поэтому и тяжелый. В таких случаях любые расставания, даже на короткое время, всегда тяжелы. Но у меня тоже есть кое–какие обязательства и работа.
— Да, конечно, — тяжело вздохнул Анатолий. — Ведь ты же не такая, как они. Я чувствую это.
Марина подалась корпусом назад и потянула его за собой. Анатолий, так и не убирая рук с ее талии, встал. Губы их встретились.