Чистилище. Финал
Шрифт:
– Капитан Харитонов? – уточнил начальник патруля, по выражению лица которого было понятно, что он прекрасно знает, к кому обращается, и вообще пришел сюда продемонстрировать власть.
– Да, – с угрозой в голосе заявил Харитонов, которого всё это величие ФСБшников уже изрядно подбешивало. – И что с того? Директор ФСБ снова хочет меня видеть?
– Нет, – начальник патруля отреагировал неожиданно мягко. – Приказано доставить вас к нему завтра. – Судя по этим словам, перед Харитоновым стоял совсем не патруль. Похоже, этих бойцов сюда прислали специально по его душу. – А сейчас вас ждут в столовой, ужин готов.
– Бойца своего дождусь и пойду, – скривился капитан. – В столовой потерпят, не маленькие!
– Сержант Шмелёв не прошёл карантин, – заявил ФСБшник, и патруль заметно напрягся, готовый к драке с применением автоматных прикладов. – Он будет оставаться внутри до особого указания.
– Чего?! –
Он двинулся на ФСБшников, не обращая внимания на направленные в него автоматы. Офицер ФСБ мгновение смотрел ему в глаза, после чего подал своим людям короткий жест, заставляя опустить стволы.
– Отойдём, – произнес он и направился в сторону от всех, к бетонной стене бункера. Харитонов нехотя пошел следом. – Послушай, капитан, – ФСБшник говорил тихо, явно беспокоясь о том, чтобы его никто не услышал: – Мне действительно жаль твоего человека. Я понимаю, откуда ты с ним вернулся, и отдаю себе отчет в том, что, не будь тебя, туда вполне бы могли послать меня. Но у него в крови нашли вирус. С этим я ничего поделать не могу. И никто не может.
– Как вирус… – поник Харитонов. – Откуда? Он же всё время у меня на глазах был…
– Говорят, перчатка у него была порвана, – ещё тише ответил ФСБшник. – На пальцах. Вроде проткнуло усиками от кольца гранаты, когда он их разгибал. Много гранат пришлось метать, вот перчатка и не выдержала. Он палец проколол даже. Он знал об этом, просто не сказал никому. Его медбригада вычислила прежде, чем пришли результаты анализа крови. Они как к нему подошли со своими иголками, он и сломался. А потом и анализ подтвердил. Ты пойми, я сам не видел, что услышал, то и говорю, но если объявили, что не прошел карантин, то всё. Сюда его никто не пустит, и ты лучше меня должен это понимать, ты ведь был наверху.
– И что же теперь с ним будет? – глухим голосом спросил Харитонов. – В клетке держать явно не станут… на боевые потери спишут?
– Перед твоей группой к Кремлю отправлялись три наших, – ФСБшник смотрел в стену. – Из них вернулись лишь два бойца. Я служил с ними шесть лет… Оба были ранены и карантин не прошли сразу. Им вкололи обезболивающее… много обезболивающего. С твоим бойцом было так же. По крайней мере, никто из них не мучился. Мужики ушли тихо и спокойно. Земля им пухом.
– Как же так… – Харитонов потрясенно смотрел на зону карантина. – За что… он же тащил сюда этого Иванова на своём горбу… Почему?.. Здесь же есть врачи, ученые, лаборатории… Можно же было изолировать их в какой-нибудь карантинный блок, дождаться, когда мы отыщем этого Вильмана или когда ученые изобретут вакцину… – Он перевел взгляд на ФСБшника: – Почему?!
– Почему? – тот посмотрел на капитана. – А ты не понимаешь? – На его губах мелькнула злая усмешка. – Я объясню! Это – командный пункт, стратегический объект глубокого заложения, выстроенный для укрытия высшего военного и политического руководства страны на случай ядерной войны и так далее! Как только первые вспышки инфекции обнаружились в Европе, это самое руководство немедленно здесь укрылось. Как укрылось много всякого руководства в других бункерах, которых у нас, как ты теперь знаешь, хватает. Вот только никто не ожидал, что заражение начнется везде и сразу, и времени на эвакуацию оказалось на порядки меньше, чем по всем инструкциям, которые писались с точки зрения теории, потому что практики ни у кого не было. Поэтому спастись успели те, кого положено спасать в первую очередь! Я расскажу тебе, как это выглядит! В двух словах! Первым делом спасают самое жирное начальство, параллельно забирают их семьи. Потом – шестерок самого жирного начальства и их семьи. Затем настает очередь просто жирного начальства, их семей и шестёрок. По ходу этого сверхважного процесса в бункерах оседают те, кто должен защищать всех вышеназванных. Где-то в этот момент заражение захлестывает всё вокруг, и бункера наглухо задраиваются, дабы выжить.
ФСБшник глядел Харитонову в глаза немигающим взглядом.
– Если ты ещё не понял, капитан, то я объясню популярнее: в озвученном графике не было места для ученых! Они не являются ни первыми, ни вторыми, ни даже третьими лицами государства. О них никто даже подумать не успел. Если сюда и попал кто-то из обладателей научных степеней, то это жирные функционеры и бизнесмены от науки! Которые много чего возглавляют, много чем награждены и отмечены, но мало чего умеют делать на самом деле без своих неизвестных прессе и инвесторам научных сотрудников и прочей ученой рабочей силы, на шеях которой они приехали к своим креслам больших научных начальников! Здесь есть лишь штатный медперсонал, да и то далеко не весь, потому что спастись удалось далеко не всем. Они могут вылечить какую-нибудь обычную болезнь, вытащить из тебя пулю и зашить рану, но среди них нет вирусологов или микробиологов! МГУ, с которым нас связывает прямой подземный ход, подвергся заражению одним из первых, едва ли не мгновенно, и первое, что здесь было сделано, – это заблокирована всякая возможность оттуда попасть сюда! Здесь нет ученых, капитан! Только жирные политики, олигархи, генералы, их дражайшее окружение и головорезы, вроде нас с тобой! Твою жену взяли в бункер?!
– Я неженат, – буркнул Харитонов.
– А я женат! – отрезал ФСБшник. – Но моей семьи здесь нет! Её не успели эвакуировать. Более того, здесь нет даже тех, кто должен был их эвакуировать. Здесь укрылись только великие! Ты думаешь, это подземный бункер?! Ошибаешься! Это Олимп! Здесь здравствуют небожители! А небожители не привыкли рисковать своими драгоценными жизнями. Если с ними что-то случится, страна останется без управления! Что же с ней станет! Без жирных начальников она не выживет! Поэтому держать здесь, рядом с собой любимыми, каких-то зараженных бойцов, всего лишь простых солдат, они не станут. И выпустить их на поверхность тоже нельзя – они знают дорогу сюда! И могут привести тысячи зараженных, которые и так раздолбали все входы и вентиляционные шахты нашего суперсекретного метро, и теперь в тоннелях полно мутантов, разрушены пути и прибывает вода. Так что с мужиками поступили ещё по-божески. Могли бы просто вышвырнуть за люк, на съедение. Поэтому послушай добрый совет: не выпендривайся! Иди жрать, спать и на доклад к жирному начальству! И, я тебя прошу, не настучи на меня, хорошо? Не то меня включат в состав экспедиции за этим долбаным антивирусом, а я туда совсем не хочу! Да-да, не смотри на меня так, её уже вовсю обсуждают все подряд, хоть ты притащил сюда этого доктора Иванова всего-то три часа назад. Чувствуешь силу науки?! У нас больше шансов отыскать ученого маньяка где-то в Швеции, чем изобрести антивирус своими силами, и это при том, что тут мало кто представляет себе, что там, в этой Швеции, и как выглядит маньяк! Иди в столовую, капитан, и радуйся, что прошел карантин!
Офицер ФСБ развернулся, забрал своих людей и ушел. Харитонов опустился на бетонный пол и какое-то время сидел, глядя перед собой невидящим взглядом. Шмель зара-зился, когда метал гранаты, резина перчатки не выдержала… Он вспомнил укус в руку, который получил там, в тоннелях, и посмотрел на свою кисть. На коже не было ни царапины. Получается, его перчатка выдержала, а ведь он даже не проверил её потом, и вообще вспомнил об укусе только сейчас. А вот Шмелю не повезло. В награду за успешное исполнение воинского долга его усыпили, как больную собачонку, те, ради которых он этот воинский долг исполнил. Харитонов вдруг отчетливо вспомнил вечно злобный взгляд Тринадцатого и подумал, что этот бы точно нашел способ добраться до местного бункера, если б захотел. И трехметровые стены, обшитые чугунными болванками, швы меж которыми залиты свинцом, не помогли бы. Но инструктор бережет своих бойцов, и ему плевать, заражены они или нет. А вот он, Харитонов, своих сберечь не сумел…
Капитан поднялся и направился в столовую. Обещанный дежурным ужин был ещё тёплым, но вкуса еды Харитонов не чувствовал. Он медленно ковырял ложкой кашу, добросовестно опустошая тарелку, но перед глазами вместо ложки с едой плыли лица погибших солдат. Он вывел из бункера девять человек, но назад не привел никого. Никто из тех, кто доверил ему, как командиру, свою жизнь, не вернулся с задания. Всё-таки Крабу повезло больше, чем тогда казалось…
В спальное расположение капитан вернулся спустя четверть часа. Близилось утро, до вызова к начальству оставалось несколько часов, и Харитонов улегся на кровать, как был, в камуфляже и ботинках. Сон поначалу не шел, и офицер смотрел в низкий потолок, вспоминая двести минут, которые разделили его жизнь на «до» и «после», и тоскливые думы незаметно перешли в лишенное видений забытьё. Потом сон заполнился криками, яростным хрипом и автоматными очередями, заставляя капитана ворочаться на кровати в поисках укрытия. Спасаясь от гремящей стрельбы и мутантов, он накрыл голову подушкой и затих, не в силах прервать тягостный кошмар. Резкая боль в плече заставила его подпрыгнуть на кровати, и глухой сон, грохочущий выстрелами и воплями, мгновенно превратился в реальность.