Чистильщик
Шрифт:
Переступив порог, чистильщик оказался в небольшом грязноватом помещении с одной кроватью, небольшим столом и металлической печкой, в которой слабо полыхает пламя.
— Что тебе от меня надо? — спросил Астер.
— Ты ведь разыскиваешь этого человека? — спросил горбун, указав на одну из копий листка, которую Астер отдал священнику. — Мне удалось умыкнуть одну до того, как настоятель Лафрат кинул их в огонь.
— В огонь? — переспросила Ника. — Он же собирался раздать их прихожанам, разве не так?
Астер повторил вопрос девочки-призрака. Сесил замотал головой, стал ходить из стороны в сторону, нервно сжимая пальцы в кулаки.
— Нет-нет-нет. Он не собирался ничего делать. И я могу понять почему.
— И почему же?
— Потому что это его изображение. Это настоятель Лафрат.
Глава 16
Танцовщица Силентия
Попытка внушить нам веру в Бога — есть не что иное, как следствие желания управлять нами. Глядя на научные достижения в современном мире, воспринимать то, что написано в священном писании на полном серьезе невозможно. Читать о том, что человек создан из глины и в него вдохнули душу без смеха нельзя. А уж слова о том, что жену ему создали из его же ребра — ну верх идиотизма. Как, скажите, как можно из такой вещи как кость создать другого человека?..
Из книги Артура Гербела: «Современный взгляд на старые догмы».
— Не может быть! — воскликнула Ника. — Чтобы такой добрый человек и был тем демоном? Не верю! Его голос и его поведение совсем иные.
Астер глянул на девочку-призрака. С одной стороны слова Ники можно воспринимать с долей скептицизма, все-таки по внешности судить о человеке довольно наивно: с виду он может быть добрым и приветливым, а в реальности маньяком, любящим мучить и убивать людей, но скрывающим это. С другой же стороны кое в чем девочка права — голос и поведение. Нет, понятно, что поведение тоже можно изменить, но не изменишь реакцию. Лафрат ничем не выдал, что знает Астера. Да и голос другой. Так что слишком мало оснований для того, чтобы прямо сейчас пойти и арестовать Лафрата. К тому же в Цулуате такими полномочиями, чтобы хватать кого-то и арестовывать без доказательств — «Черная луна» не наделена.
Сейчас есть немало стран, где пытаются ограничить возможности «Черной луны». Все это банальная борьба за власть. Каждая страна хочет самостоятельно контролировать своих граждан и не желает, чтобы это делала какая-то международная организация. Конечно, ничего подобного раньше не было, но это из-за того, что еще несколько сотен лет назад и церковь была сильнее, и монстров было больше, а с ними и нужда в «Черной луне», как единственном защитнике. В мире, где монстры встречаются все реже и люди гибнут чаще от рук других людей, аргумент о том, что «Черная луна» является защитником человечества, звучит уже не так сильно, что приводит к тому, что и поддержка властей уменьшается. К тому же «Черная луна» — международная организация, и ни одна власть не желает иметь над собой другую с полномочиями равными, а то и большими, чем у неё. Вот и начинают появляться ограничения сначала в одной стране, потом в другой. Все под благовидными предлогами и по воле народа. Ну, этот народ спрашивают: «Хотите ли вы, чтобы без суда и следствия вас хватали маги и отправляли на допрос или вы считаете, что мы хозяева своей страны, а не эти пришлые?» Естественно, люди скажут свое веское и так нужное власти слово и тут уже не поспоришь. Одно дело, когда какой-то правитель меняет правила игры и забирает у «Черной луны» определенные привилегии, тогда можно его убрать и поставить преемника, который сделает все по-старому, а другое, когда вся страна высказалась за ограничения. Народ весь не поменяешь. И если раньше у «Черной луны» был надежный союзник, способный изменить мнение людей — это церковь, то сейчас и ее власть сильно подточена. Люди все реже ходят в храмы, забывают молитвы, появляются новые учения, особенно модным в последнее время стал «атеизм».
— Вы его арестуете? — спросил Сесил.
Астер перевел взгляд на горбатого звонаря.
— Хочешь сказать, что видел его в этом одеянии? — уточнил чистильщик. — Ты уверен, что это он?
— Точно говорю, — прошепелявил Сесил. — Я видел, как он покидает ночью собор, заходит в заброшенный дом на окраине города, а из него выходит с забинтованным лицом и в такой же шляпе.
— Сможешь показать, где этот дом находится?
— Да, — кивнув, сказал Сесил.
— Хорошо, тогда сегодня ночью придешь в офис «Черной луны» и после мы отправимся к тому месту.
Астер развернулся, собирался уйти, но горбун ухватил его за рукав.
— Постойте.
— Что еще? — спросил чистильщик, медленно разжав пальцы на рукояти револьвера.
— Почему не сейчас? Нужно сейчас его арестовать!
Астер прищурился.
— Почему?
— Он собирается похитить Силентию.
— Силентию?
— Да, ее, — прошепелявил Сесил.
— Кто это?
На безобразном лице горбуна появилось удивление.
— Вы не знаете ее? Это знаменитая танцовщица. Два месяца назад пришла в наш город. Танцует на базаре. Она такая добрая и хорошая, а еще красивая. Все боятся и презирают меня, но только Силентия спокойно говорила со мной. Она даже улыбнулась мне.
Горбун смущенно улыбнулся, а Ника, бровки которой взлетели на середину лба, прикрыла ротик ладошкой и захихикала. Астер покосился на девочку-призрака, затем перевел взгляд на Сесила.
— Почему ты решил, что он ее похитит и непременно сегодня?
— Я видел, как он мрачно смотрит на танцовщицу. А еще он говорит людям, собравшимся посмотреть на ее танцы, что они грешники.
— Подготавливает людей к тому, чтобы, когда она исчезнет, никто бы ее не хватился, — догадалась Ника.
— Так почему сегодня?
— Не знаю. Просто чувствую, — уверенно произнес горбун.
— Не беспокойся, даже если он похитит ее сегодня, то сегодня же мы его и схватим, как только найдем улики. Понимаешь, я не могу прямо взять и арестовать его. Мне нужно обратиться за разрешением в полицию, а там без веских доказательств арест не одобрят. Так что до ночи. Приходи, я буду ждать.
С этими словами Астер развернулся и покинул собор.
— Почему ты поспешил уйти? — спросила Ника.
Снег мерно хрустит под ногами, острые шпили домов и крупных фабрик, грозят вот-вот проткнуть серое небо, низко нависшее над головами.
— Потому что туда мог кто-то случайно зайти и увидеть, что я говорю с горбуном. И если предположить, что Лафрат и вправду «демон», то тогда жизнь Сесила была бы под угрозой, — шепотом пояснил Астер.
— Ты веришь в то, что это так, что Лафрат «демон»? — спросила Ника.
— Я ни во что не верю. Да и вообще подходить к таким вещам с позиции веры в то или иное — значит обречь себя на ошибки. Мы не можем просто схватить человека, лишь на основе слов другого. Мало ли чем этому горбуну насолил Лафрат. Или с этой Силентией. Вдруг Сесил считает, что так может избавиться от конкурента?
— Какой коварный парень! — воскликнула Ника. — Ни за что не поверю, что он может так поступить.
— И вот опять все вернулось на круги своя. Опять речь зашла о вере.
Они пересекли перекресток, в центре которого стоит высокий полицейский в зимней форме с меховым воротником и в теплой шапке. В руках у него длинный полосатый жезл, которым регулирует движение паровозок.
— И все же, мне кажется, что Сесил на такое не способен.
— Что бы ты ни говорила, а факт говорит сам за себя. Он очень активно призывает немедленно схватить Лафрата.