Шрифт:
Читаниновые гномы
Писатель Иванов спал беспокойно. Этим вечером он никак не мог дописать ключевой диалог своего последнего рассказа. Как не мог и предыдущим, и тремя предшествующими ему вечерами. Слова не шли. Фразы выходили сухими и мертвыми, как пепел прошлогодних листьев. И писателя Иванова это ужасно бесило. Бесплодные попытки иссушали разум, закручивали мысли змеиным клубком и оставляли отупляющий гул в ушах. Иванов лишился сна, плохо ел и не мог сосредоточиться ни на работе, ни на творчестве.
Сегодня писатель Иванов даже решил прибегнуть к стимуляторам. Сначала кофе, потом кофе с коньяком. Пропорции изменялись в сторону коньяка, пока строчки не слились в буквенное месиво и мужчина не отправился спать. И все же что-то еще нарушало сон писателя Иванова. Впрочем, стоит отметить, что писателем Иванов называл себя сам. "Сетевой писатель" - так говорил он о себе самом самому себе. В Сети его называли автором или графоманом. "Писателем ты станешь, когда издадут твою третью книгу!". Так написал кто-то в комментариях. Такой подход Иванову не понравился. Но сейчас все это не имело значения.
Какой-то шорох прокрался в мозг через ухо и метался по извилинам, прогоняя сон. Писатель Иванов потер глаза и приоткрыл их. Его однокомнатную квартиру на втором этаже освещали уличный фонарь, монитор ноутбука и настольная лампа.
– Черт, забыл все выключить, - пробормотал мужчина.
От кофе и коньяка пересохло во рту и шумело в ушах. Начавший подниматься с дивана мужчина замер. Шум в ушах был вполне определенным. Кто-то стучал по клавишам ноутбука и едва слышно ворчал на три голоса.
"Белка!" - в ужасе подумал писатель Иванов.
– "Вроде немного выпил. Может коньяк левый был? Хотя состояние вполне приличное. Даже слишком хорошее, я бы сказал!".
Мужчина осторожно приподнял голову. Толком разглядеть ноутбук не получалось. Его закрывала боковая стенка стола с полками, где располагалась техника и книги. Зато удалось отчетливо расслышать голоса. Было похоже, что говорят несколько человек, но или далеко от Иванова, или они ... очень маленькие.
– ... и зачем оно ему сдалось?
– спрашивал один с басистым голосом и ворчливыми интонациями.
– Он же писатель! Он и пишет!
– возразил второй. Его слова сопровождались странным пыхтением, словно говоривший прыгал через скакалку.
Третий голос все время что-то тихо говорил, медленно и немного растянуто, словно бы диктовал. Его почти не удавалось различить за остальными голосами.
– Я спрашиваю, зачем ему понадобилась эта проза? Разве нельзя было и дальше писать свои фэнтезийные рассказики?
– проворчал первый голос.
– С ними таких проблем не было. Спокойно приходили, собирали читанин и уходили. Он мог и вовсе не писать, нам бы только проще было!
– Что-что вы собирали?
– спросил заслушавшийся писатель Иванов. Одновременно с этими словами он встал и подскочил к столу.
Взору мужчины предстало самое странное зрелище в его жизни. На клавиатуре ноутбука замерли три фигурки росточком с пальчиковую батарейку. Коротышки были вполне человекообразны с аккуратными бородками и усами. Одетые в цветные комбинезоны из чего-то, похожего на сукно, и в треугольных шапочках из кусочков газеты. Двое коротышек замерли на клавишах, третий стоял у тачпада. Все они изумленно пялились на Иванова. Тот отвечал им полной взаимностью.
– Нет, это не белочка. Это зеленые человечки, - дрожащим голосом пробормотал Иванов.
– Допился ты, Павел Петрович.
И мужчина на ослабевших ногах плюхнулся на стул, чудом не промахнувшись мимо сидения.
– Эй, ты! Я бы попросил без оскорблений!
– проговорил коротыш в оранжевом комбинезоне с фиолетовым искусственным пером на газетной шапочке.
– Мы тебе не какие-то там алкогольные глюки!
Оранжевый коротышка выглядел покрепче товарищей, говорил громко и ворчливо. Он бодро прошелся по клавишам до края панели ноутбука и упер в бока руки, а в Иванова - сердитый взгляд. Несмотря на более чем скромные габариты, голос у странного человечка был не писклявым. Вполне нормальный голос, только слышался будто издалека. Впрочем, по его меркам, ухо Иванова находилось на весьма приличном удалении. Борода и усы человечка были бурые, как шерсть медведя, густые и ухоженные. Павел Петрович также обратил внимание на ботинки сине-фиолетового, как чернила его шариковой ручки, цвета на ногах странного посетителя. Такие же были и на двух других коротышках, которые подошли к товарищу.
Один был похож на "оранжевого", только выглядел более щуплым, носил ярко-синий комбинезон, а на шапочку явно пошел кусок газеты с какими-то стихами. Третий был самым старшим и солидным, с явным брюшком и сединой в окладистой бороде медного цвета. На старшем был зеленый комбинезон, а шапочка была из книжной страницы. Возле ноутбука лежали три одинаковых полупустых мешочка таких же цветов, как и комбинезоны бородатых коротышек. На мониторе писатель Иванов увидел текст своего рассказа, что мучил его последние дни.
Сознание человека сделало кульбит. Здравомыслие помахало ручкой и скрылось в неизвестном направлении. Удивление и шок сменились любопытством и легкой апатией.
– Ну и кто вы тогда такие, если не алкогольные глюки?
– спросил писатель Иванов.
– И что бы делаете с моим, между прочим, ноутбуком?
– Не переживайте, Павел Петрович! Мы все объясним, - выступил вперед старший коротышка.
– Мы не плод вашего воображения...
– И слава всем богам!
– пробурчал Оранжевый под неодобрительные взгляды товарищей.
– Не пришельцы с другой планеты или еще откуда-то. Мы всего-навсего читаниновые гномы.
– Кто!?
– не удержал возгласа Иванов.
– Да уж, Старшой, объяснил - так объяснил! Уважаю!
– заворчал и замахал руками гном в оранжевом комбинезоне.
– Помолчи, Оптимист!
– внезапно влез в разговор третий, до того внимательно изучавший рисунок на футболке Иванова.
– Спасибо, Мечтатель. Я продолжу, - кивнул Старшой и повернулся к человеку.
– Я могу рассказать вам все, что захотите. Таково правило. Но предупреждаю, это займет время, а с рассветом мы вынуждены будем уйти.