ЧОП «ЗАРЯ». Книга вторая
Шрифт:
Горностай подпрыгнул и ощерился. А я затих, даже отступил на шаг, чтобы не спугнуть. Выждал, когда появятся светлые оттенки, и послал новый сигнал. Мысленно я старался выманить зверька поближе, отлететь из семейной могилки и буквально не смотреть вниз.
Если сущность горностая сейчас мечется, то нельзя возвращать ее в пучину боли и страха. Слово за слово, образ за образом – призрачный зверек начал поддаваться. Перестал мигать, принял белую шерстку, а к черной возвращался только урывками: передергивался всем телом и чернел на секунду-другую, быстро возвращаясь на светлую сторону.
Еще
– Ну и что мы с тобой будем делать?
Я смотрел, как призрачный зверек, забыв уже все печали, взобрался по моей руке, заскочил на воротник и несется обратно.
– Ты вообще кто? Мальчик или девочка?
Я подхватил почти невесомого зверька, чувствуя, как тонким ручейком он тянет из меня силу. Перевернул и почесал под мордочкой. С потоком моей энергии у него появилась плотность и на ощупь он стал почти как живой, только шерсть не чувствовалась.
– Раз ты девочка, то назову тебя Белкой, – сообщил я и горностай аккуратно прикусил мой палец, видимо одобряя. – И что нам с тобой делать?
Суперсил у Белки я не почувствовал. Горностай, насколько я помню, хищник, но… нюх у меня не обострился, слух тоже остался на прежнем уровне: я слышал только сопение Захара и Степкин храп. В общем, никаких навыков я не чувствовал. И тогда попробовал слиться с духом иначе: как с Ромкой в инквизиции. Представил, что сам превращаюсь в горностая, что не я его поглотил, а он меня.
И сработало! Зрение мигнуло и вернулось уже с искажениями. Красок в ночном снежном лесу и так было немного, а сейчас вообще все потеряло яркость, даже красные капли крови на снегу выцвели, стали просто темными. Видимость сократилась – ближайшие пять метров проглядывались с максимальной резкостью и освещенностью, будто мне ночное зрение усилили, а вот дальше плавно уходило в размытые тени.
Я пустил Белку сделать кружок вокруг поляны, глядя ее глазами и слушая. Отправил к Захару, посмотрел на него снизу-вверх, четко и громко расслышал его бормотание: «Что за народ пошел? Всего два глотка микстуры, и вместо того, чтобы успокоиться, он взял вырубился…»
Ладно, не показатель. Как дед ворчит, я и сам слышал, только неразборчиво и тихо. Но, похоже, у меня появился свой маленький шпион, пусть и близорукий, а еще «вебкамера» из первых моделей с минимальным разрешением, но зато на лапках. Все равно полезная штука.
Еще раз пробежав по округе и убедившись, что больше опасности нет, я отпустил Белку. Убедился, что она теперь в душелове, и пошел помогать Захару.
Степка Колькич, вероятно, один из тех сыновей, что «Колькич и сыновья», действительно отрубился. Лежал в сугробе прямо на трухе, которая раньше его пленила, посапывал и храпел. Я осмотрел его – может, ранен? – но ничего критичного не обнаружил, только синяки да ссадины. Как говорится, до свадьбы заживет, если, конечно,
– Он там ничего себе не отморозит? – спросил я и посмотрел на Захара. – А то не будет у Колькичей внуков-то.
– Не должен, – шмыгнул носом управляющий. – Я ему силогона дал пару глотков, а он срубился. Но внутри все полыхать должно: силогон похлеще перцовки кровь разгоняет.
Я потрогал Степкин лоб, навскидку определив его температуру как тридцать шесть и девять. То есть теплый, но без жара. Приподнял его и усадил к дереву: так, может, с простатитом, но хотя бы без пневмонии останется.
Мужик заворочался, открыл глаза, даже промычал что-то нечленораздельное и, облокотившись на меня, попробовал встать. Второй рукой оперся о дерево, но сразу одернул, будто ошпарило.
– Ща, уже лучше. Вы только не бросайте меня, пожалуйста. Я сейчас оклемаюсь. Отец вам заплатит за то, что меня спасли.
– Добро, – улыбнулся Захар и махнул крюком на горстку пепла. – Не ссысь, мы сейчас янтарь заберем и к каравану твоему вернемся.
– Вы из Ордена? Из патруля? Там же деймосы были! – Степка пошатнулся, но устоял на ногах и всхлипнул. – Наших всех положили, а с нами даже охотники были наемные. Но их сразу в кабине замуровало, когда первая тварь с дерева рухнула.
Пока Захар, явно раздухаренный замаячившей наградой, успокаивал Степку, я опустился на корточки и сухой веткой пошерудил пепел. Блеснул довольно крупный камушек, но потом я заметил еще несколько. Покрутил в руке: точно не янтарь. Камни с красными прожилками отливали металлом.
– Захар! Посмотри, что здесь?
– Охо-хо! Просто праздник какой-то! Хорошо, что мы сюда пошли! – Таким довольным деда я еще не видел, может, он и сам силогона прибухнул, пока я отвернулся. – Это красное железо, или хорасан, как его на чужбине называют. Очень дорогой. Но лучше подкопить, и пусть кузнецы клинок тебе сделают. На деймосов действует, как серебро, а по прочности – как дамасская сталь.
Я собрал пять камушков в пепле, потом закопался в подтопленный снег и нашел еще три, покрупнее. Ну, на перочинный ножик должно хватить, а там посмотрим.
Заночевали мы в «буханке». Как ни хотелось мне ехать дальше, но Степка и караван бросать отказывался, и нас отпускать не хотел. И Захар оторвался по полной – на месте срубил три тысячи за охрану, и скидку в полцены на ближайшие пять лет выбил.
На рассвете помогли Степке собрать все тела и загрузить в кузов одного из фургонов, перетаскали вещи из грузовика Митрича и, по сути, переукомплектовали весь караван. А там уже появился патруль.
Два суровых охотника с шевронами Кузнецкой городской управы приехали на местном аналоге снегохода – этакие небольшие сани с гусеницами. Довольно сухо, будто каждый день у них такое, расспросили нас, предварительно считав специальным кристаллом наши жетоны.
Потом прогулялись до полянки с облезлыми деревьями, что-то там отметили и полезли в фургон проверять покойников на случай каких-либо остаточных явлений или хоть какого-то намека на ледяных ходоков. И, ничего не найдя, сказали, что больше нас не задерживают, а все данные будут переданы в Орден.