Чрезвычайная ситуация
Шрифт:
"О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!"
(Рим. 11:33)
Хочу рассказать один удивительный, а для многих, думаю, и поучительный случай, свидетелем и участником которого мне посчастливилось стать в конце девяностых годов прошлого века.
В рассказе «Мишка» я описал события, произошедшие в небольшом храме, построенном на месте существовавшего в начале двадцатого века монастыря. В советское время на этой территории располагалась фабрика, прекратившая свою работу в годы
Обязанности секретаря в храме исполняла женщина, которая долго работала в профсоюзных комитетах разных организаций. Она с первый дней начала трудиться на приходе с привычной активностью общественного работника. Это был добрый, хороший человек, всю жизнь преданный делу, которым поручили заниматься. Была она уже не молода, но став молодой верующей, из-за отсутствия опыта церковной жизни, часто попадала в нелепые ситуации. Набирать текст на компьютере и печатать на пишущей машинке она не умела, а потому часто просила меня выполнить эту работу. Когда она подавала мне исписанные мелким почерком листы бумаги, на которых, как правило, 70% слов оказывались зачеркнутыми, мне было порой довольно трудно распечатать связный текст. И все-таки, она довольно удачно справлялась со своими обязанностями секретаря.
Однажды она обратилась к настоятелю с вопросом:
– Батюшка! Что же нам делать с мусором?
– А ты не знаешь? – ответил он вопросом на вопрос.
– Нет!
– И я не знаю. Собирайте Приходской совет, будем думать вместе.
Когда члены приходского совета собрались в небольшом подсобном помещении, настоятель спросил:
– Ну, у кого какие предложения.
Все молчали, не зная, что сказать.
– Тогда сидите и думайте, а я пойду, – неожиданно произнес священник, – Если чего придумаете, запишите на бумагу и мне на подпись.
Сказав это, настоятель вышел, а мы, удивленные и огорченные остались сидеть в подсобке.
– Да! – произнесла вдруг секретарь. – Ситуация чрезвычайная! – И помолчав немного, предложила:
– А давайте напишем в министерство по чрезвычайным ситуациям?
Я поглядел на присутствующих. Все были серьезны, никто не улыбнулся. Более того, мне показалось, что на лицах людей я увидел одобрение. Я, молча вставил чистый лист бумаги в печатную машинку, и написал в правом верхнем углу: «Министру по чрезвычайным ситуациям Сергею Кожуггетовичу Шойгу…»
Текст документа начинался словами: «У нас в храме сложилась чрезвычайная ситуация…» набирая его, я произносил вслух, то, что пишу. Все одобрительно кивали головами. «Неужели они не понимают глупость этого послания?» – думал я. «Ну, ладно! Сейчас отнесу на подпись настоятелю, пусть посмеется».
Когда я принес отпечатанный на бланке с проставленным оттиском храмовой печати текст письма настоятелю, тот недовольно сказал:
– Ну, что? Придумали?
– Да, батюшка! Вот, письмо написали…
– Давай, подпишу!
Я ничего не успел пояснить, как настоятель выхватил у меня лист, и, не заглядывая в текст, быстро подписал его.
– Отправляйте! – безнадежно сказал он, отдавая мне письмо.
Я передал письмо секретарю. Документ сразу запечатали в конверт и отнесли на почту.
На следующий день, все, казалось, забыли об этом письме. Надежды на то, что министерство поможет храму, ни у кого не было. А вот храмовые сторожа стали понемногу убирать территорию. Думаю, что стимулом для такой уборки была обычная скука и корысть. Днем с помощью лома и лопаты сторожа выкапывали медные провода и кабели с толстой цветной изоляцией, а ночью, разжигали костер, в который и бросали добытые за день изделия. Изоляция сгорала, а чистую медь утром сторожа сдавали в пункт приема цветных металлов. Настоятель знал об этом, но, понимая, что выручка каждого из добытчиков меди вряд ли составляет больше стоимости двух бутылок пива, не препятствовал им таким образом зарабатывать и одновременно очищать территорию храма.
Прошло недели две. Однажды в перерыве между службами я поднялся на крышу храма, где пытался отладить регулировку зазора вентиляционного окна. Оттуда я и увидел, что по узкой дорожке, ведущей к храму, движутся грейдер и экскаватор, а за ними маршируют два десятка солдат, на форме которых выделяются три буквы: «МЧС». Когда вся процессия подошла к храму, офицер спросил: «Ну, чего у вас тут надо убирать?»
Две недели с утра до вечера работали у храма солдаты МЧС. Территория преобразилась. А потом еще две недели работал, отрывая все новые куски металла, экскаватор.
Ржавый металл складывали на огромную, доставшуюся «в наследство» от фабрики, металлическую тележку, и отвозили подальше от храма, где складывали в большой мусорный контейнер. Сторожа утверждали, что старая трехметровая фабричная тележка весит не менее ста килограммов, а грузоподъемность ее раза в четыре выше.
Однажды, когда я заканчивал уборку в алтаре, в дьяконские врата постучал сторож:
– Сергей, ты здесь?
– Здесь еще.
– А вечерняя служба сегодня есть?
– Нет!
– Это хорошо!
– А настоятель здесь?
– Нет, ушел уже.
– И это хорошо!
– Да, что случилось-то?
– А секретарь здесь?
– Да нету никого! Ушли все!
– Вот и ладно! А ты нам очень нужен! Там, понимаешь, экскаваторщик ванну из нержавейки откопал тяжеленную! Сам-то он уже на сегодня работать закончил и домой ушел. Вот бы нам эту ванну на «цветмет» сдать!
– Как же вы собираетесь ее в пункт приема везти?
– На тележке! Только нам втроем не справиться. Тут четвертый нужен. А деньги поровну! Согласен?
– Дайте хоть на ванну посмотреть! – попросил я. Размеры ванны были внушительными. Сторожа уже приготовили металлические трубы, в которые были вставлены ломы, такими рычагами собирались взвалить ванну на телегу. Все три сторожа были в приподнятом расположении духа, и мне совсем не хотелось лишать их праздника.
– Согласен! – сказал я, – Давайте пробовать грузить!
С большим трудом удалось нам погрузить ванну на телегу. Мы закрепили ее, обмотав медными проводами, теперь предстояло преодолеть расстояние около трех километров. Самая большая трудность заключалась в том, что для проезда к пункту приема металла следовало переехать оживленное шоссе, движение по которому было в восемь полос, а затем около полутора километров двигаться по широкой улице с большим уклоном.