Чрезвычайный и полномочный
Шрифт:
Вскоре появились музыканты. Пятеро варваров с мордами отъявленных алкашей притащили барабан, две флейты, гусли и что-то вроде волынки. Уселась лихая пятерка, судя по настрою, готовая задать жару, на возвышении в северо-западном углу тронного зала.
– А ну, маэстры, гряньте нам что-нибудь!!! – проревел Пнилл Бычье Сердце, размахивая длинным шампуром, на который были целиком насажены жареные лебеди. – И чтоб повеселее!
Офигильда, до сих пор не произнесшая ни слова, захлопала. Могло показаться, что кто-то шлепает друг об друга двумя
Маэстры грянули – так, что у Талиесина заложило уши, хотя он сидел далеко.
Дикая какофония звуков, не имеющих ничего общего с мелодией, заставила дрожать стены и ходить ходуном тяжелый, груженный едой стол. Вероятно, сам дворец попытался пуститься в пляс.
– Вот это да! – одобрил Пнилл, обнимая свою невесту за плечи.
Та потупилась, замахала длинными ресницами и вытащила из бадьи с окрошкой нечаянно окунувшиеся туда косы. А потом принялась сосать их концы. Не пропадать же добру.
Родственники невесты и другие дикари принялись подпевать, и у них, самое интересное, получалось. О чем повествовалось в песне, Талиесин не понял. Возможно, она считалась боевой, потому как боевитость просто пронизывала культуру Диккарии сверху донизу.
Оглушенный, виконт сидел и машинально заталкивал себе в рот трюфели в сладком соусе. В голове у него отдавались эти страшные звуки, словно в бочке.
В воздухе над столом летали кости и объедки. Собаки, обожравшись уже через десять минут после начала пира, лежали пузами кверху.
Вдалеке орки затеяли меж собой борьбу на руках. Гномы мерялись бородами. Кобольды что-то горячо доказывали друг другу, выставив в сторону собеседника пальцы.
Виконт икнул. Пиво его порядком пробрало. Реальность выявила склонность к размытию.
– Ну как тебе наш сходняк, а?
Чей-то глас, похожий на рев быка, ворвался Талиесину в левое ухо. Эльф посмотрел, что там, слева, находится.
А находился там варвар прямоугольных очертаний.
– Вы что-то сказали? – пискнул виконт. Он только сейчас заметил, что этот гигант – его ближайший сосед слева.
– Я говорю, впервые на нашей тусовке, да?
Перед Талиесином маячила громадная, как ему казалось, пасть дикаря, усаженная зубищами величиной с дом. Пиво (или то, что туда предположительно добавляли) что-то сотворило с его восприятием.
– Довольно оригинально, я бы так определил… Много новых впечатлений!
– Ага! – сказал варвар. Из-под его рогатого, как положено, шлема торчали волосы, растрепанные, как пакля. – Оригинально, не то слово! У вас поди в Фигандарии не так!
– В Тиндарии, – поправил Талиесин, хлебая из кружки. Становилось все веселее. – Совершенно не так…
Варвар забросил в себя половину кабаньей туши, с шумом прожевал и выплюнул с дюжину костей. Они упали на стол, кувыркаясь, словно угорьки на мелководье.
– Я – Бородульф Сожру Живьем, вождь клана Прибей! У меня своя дружина…
Талиесин не сразу понял, что с ним знакомятся, а когда до него дошло, пожал воителю указательный палец.
Хотя это и было в некотором роде унизительно для достоинства аристократа, виконт, как ему казалось, начал привыкать.
Посол знал назубок свои регалии, титулы и мог перечислить всю собственность, что была закреплена за ним согласно правилам наследования. То есть, это была вся собственность Эпралионов, ибо Талиесину выпало быть единственным прямым потомком этой фамилии.
– Так ты, выходит… король у себя в стране! – проревел Бородульф, наклоняясь к нему для лучшей слышимости.
Барабанные перепонки Талиесина едва выдерживали.
– Не-е… Король наш раз в несколько богаче меня или кого-нибудь из высшей аристократии!
Варвар уважительно покачал головищей. На его месте любой просто загнулся бы от зависти.
– Я много плавал по морям и многим королям оторвал бошки, но твой, похоже, круче всех!
Талиесин был полностью согласен.
Их неспешную беседу, которая, по сути, превратилась в обычную кабацкую болтологию за кружкой, прервало чье-то тело. Оно с грохотом плюхнулось на стол перед собеседниками и завопило, дергая руками и ногами.
Талиесин присмотрелся. Оказалось, это один из музыкантов. Маэстро.
– А ну-ка, вали отсюда! – Бородульф Прибей поднялся, схватил работника культуры за шиворот, поднял и зашвырнул в дальний конец тронного зала.
Маэстро, завывая, словно выпь, врезался в военные трофеи и очутился на полу.
– О чем мы говорили? – Хрюрл серьезно разлил пиво по кружкам.
Виконт начал себя чувствовать настоящим варваром.
– Мы? Мы того… этого… Что-то там про моря… – проикавшись, сказал посол.
– Ага, моря! – обрадовался любимой теме Бородульф. – Так вот, плывем мы однажды…
…Свадебный пир вступил в самую свою громкую стадию.
Гномы затеяли драку сначала между собой, потом, решив, что это не очень интересно, наехали на кобольдов. Те были не прочь размять кулаки. Обе стороны наплевали на дипломатические тонкости и принялись мутузить друг дружку чем ни попадя.
Те из варваров, кто еще не вырубился или не впал в боевое безумие, начали делать ставки, кто победит: гномы или кобольды.
Дворец раскачивался, но все еще стоял. Ему было не привыкать. Видел он и не такое.
Орки из Головорезии пока держались особняком – очень уж их увлекало поедание запеченных на углях целых морских котиков. Занятие это поглотило рубак без остатка.
– …а мы не остановились, даже когда эти троллье отродье перегородило нам ущелье… – повествовал Бородульф, чертя обмакнутым в соус пальцем на столе какие-то таинственные схемы.
Что-то пролетело над их головами.
Виконт сунул в рот целого жареного цыпленка и попытался разгрызть его целиком, по-варварски. Не смог. Хрюрл долго и с хохотом колотил посла Тиндарии по спине, пока все, что залетело тому в дыхательное горло, не вышло наружу.