Что будет, то и будет
Шрифт:
Я уже почти добрался до болота, с которого мы начали свое восхождение, и именно здесь, на дереве заметил текст: «Шмуэль Дорман прочитал истинный текст Торы и открыл все уровни ее смысла, количество которых равно бесконечности. Убит…» Дата стояла сегодняшняя, и я успокоился. Имя убийцы упомянуто не было.
Выбравшись из компьютерной реальности в обычную, я несколько минут лежал с закрытыми глазами — не хотелось видеть мертвого Шмулика. Потом все же заставил себя посмотреть. Он будто спал — и улыбался во сне. Естественно, никаких следов падения с километровой высоты: компьютерная реальность шишек не набивает. Экспертиза показала, что Дорман умер от острой сердечной
Я забрал с собой все распечатанные материалы и стер информацию из памяти компьютера.
Потом я отправился в ближайшую синагогу и, впервые за долгие годы помолился Творцу, ибо только Он мог создать Книгу, содержащую бесконечное число смыслов и полные данные обо всем, что было, есть и будет с человечеством.
А Шмулик еще говорил о гордыне! Если бы Земля осталась центром мироздания, как было задумано вначале, человек, конечно, возгордился бы. Но скажите мне, разве не больше должны мы вообразить о себе, если, чтобы избавить нас от гордыни, Творцу пришлось наворотить миллиарды миллиардов звезд, сотни миллиардов галактик с квазарами, да еще заставить все это расширяться?
Шмулика похоронили тихо, пришли только родственники. Я бросил в могилу горсть земли и подумал о том, что, возможно, Творец сам и изъял из текста Книги главы с описанием Восьмого и Девятого дней Творения. Разумно поступил, если так. Представляю, какой стала бы наша жизнь, если бы каждый мог, погрузившись в болото, или взобравшись на снежную вершину компьютерного мира, прочитать на седьмом или двадцать седьмом уровне текста все о себе, и о своих врагах, и о своей жизни, которую он еще не прожил…
Не надо.
Глава 8
А БОГ ЕДИН…
Моше Беркович живет сейчас в доме престарелых, что находится в Иерусалиме, в районе Рамат Эшколь. Это вполне респектабельное заведение, суточная плата равна месячному жалованию новых репатриантов, которые убирают здесь комнаты и помогают старикам и старухам пересаживаться из обычных кресел в инвалидные. У Моше Берковича нет богатых родственников, иврит его слаб, и его трудно понять, если старик не подкрепляет свои слова выразительными жестами. Проживание его оплачивает Сохнут, и за три года еще ни разу бухгалтерия Еврейского агентства не просрочила платежей. Это естественно — никто не заинтересован в том, чтобы вокруг имени Берковича велись какие-то разговоры.
В документах не указан возраст старика. Наверняка это число не столь уж и велико — выглядит Моше на семьдесят, но, если посмотреть ему прямо в глаза, увидеть исходящий из них свет, то немедленно возникнет впечатление, что это — молодой человек, полный энергии и творческих планов.
Собственно, оба впечатления неверны.
Иногда — примерно раз в два месяца — Берковича навещает внук. То есть, это санитарки так полагают, что мужчина в вязаной ермолке, но без бороды, худощавый, высокий и сутулый, приходится Берковичу внуком. На самом деле между ними нет никакого родства. Но этот посетитель — единственный человек, с кем Моше ведет долгие беседы, размахивая при этом руками, волнуясь и переходя с шепота на крик. Никто, впрочем, разговоров этих не слышит, потому что ведутся они в кабинете начальника, при закрытых дверях, и сам начальник при этом не присутствует, удаляясь в дни посещений по своим личным делам.
После ухода посетителя Моше Беркович опять становится безразличен ко всему, и до следующего посещения ничем не выдает ни своего ума, ни знаний, ни даже желания жить на этом свете.
Санитарки почему-то считают, что Беркович родом из Венгрии. У этой идеи нет разумных оснований, как нет и ни единого доказательства. Именно поэтому она и нравится многим. В конце концов, если Беркович почти не говорит на иврите, не понимает ни по-английски, ни по-русски, ни даже идиш, то он, естественно, родом из Венгрии. Не убеждает? Ну, это ваши проблемы.
Кстати, посетитель разговаривает с Моше по-арабски, но кто слышал их беседы?
И, еще раз кстати, зовут посетителя Исаак Гольдмарк.
Мои экскурсы в историю Израиля последнего полустолетия время от времени становятся похожими больше на некие литературные реминисценции, нежели на строго аргументированный рассказ о точно известных фактах. Это естественно — точно известные факты можно найти в учебниках, я же вижу свою задачу в том, чтобы обнаружить в нашей истории скрытые пружины. Часто ничего не могу доказать. У меня есть определенные соображения о том, откуда взялся Моше Беркович, и какое к этому имеет отношение Исаак Гольдмарк. У меня есть определенные соображения о том, что может стать с Ближним Востоком, если Моше Беркович начнет говорить. А он начнет говорить, если им заинтересуются репортеры. А им непременно заинтересуются репортеры, если я напишу и опубликую то, что намерен написать и опубликовать. И тогда может оказаться, что я действительно прав, и легче от этого никому не будет. А если я промолчу? Оставлю мои соображения при себе или на дискете, которую никто не прочтет? Моше Беркович доживет дни в доме престарелых, Исаак Гольдмарк доработает свою стипендию и, скорее всего, вернется в Соединенные Штаты. Если он и начнет что-то рассказывать знакомым, так кто ж ему поверит?
А мне? Кто поверит мне?
В 2021 году, как вы помните, экономическое положение Израиля было очень даже неплохим. Это потом начался очередной спад, увольнения и прочие общеизвестные прелести капитализма. В том же двадцать первом году в российские президенты вырвался Николай Евдокимов, а что это была за личность, рассказывать не приходится. Результат: репатриация резко возросла, и на историческую родину прибыл давно ожидаемый двухмиллионный репатриант из России. Им оказался бердичевский старичок, знавший об Израиле только то, что это государство, где дают пенсию и где его не достанет собственная дочь, вышедшая замуж за алкоголика.
Доктор Исаак Гольдмарк репатриировался в Израиль из Соединенных Штатов после того, как сделал докторат по физике в Колумбийском университете. Поселился он с женой и тремя детьми в Петах-Тикве, Тель-Авивский университет предложил ему грант в лаборатории по теории перемещений во времени, а Сохнут пригласил Гольдмарка прочитать лекцию на эту тему.
Получилось так, что именно в тот день в Израиль прибыл двухмиллионный русский репатриант, и в министерстве строительства всерьез начали поговаривать о закупке домиков-вагончиков, как это уже было лет тридцать назад. Доктор Гольдмарк был ученым, он мог и не продумать политические последствия своих расчетов, но руководство Сохнута думало именно о политике. Вот цитата (за точность ручаюсь) из выступления председателя сохнутовской комиссии по репатриации Моти Топаза:
— Мне кажется, господа, идея уважаемого профессора («доктора», поправил с места Гольдмарк) спасет страну от страшной беды. Закон о возвращении не может быть изменен, все такие попытки наталкивались на полное непонимание в Кнессете. Но и принять миллионы репатриантов страна не в состоянии, особенно сейчас, когда столько проблем с государством Палестина. В России осталось пять миллионов евреев, еще несколько лет назад их было втрое меньше. Все мы понимаем причину, но, господа, что-что, а еврейская бабушка есть, по-моему, у трети населения России! Бессмысленно осуждать бабушек, нужно спасать Израиль, не нарушая Закон о возвращении. И предложение господина профессора («доктора!», — опять не выдержал Гольдмарк) как нельзя кстати.