Что Кейти делала

Кулидж Сьюзан

Но Джонни в ответ на этот призыв только еще сильнее захихикала, крепко прижимая руки к лицу и выглядывая из-за пальцев. Элси же держалась торжественно, как маленький судья, и с большим достоинством начала:

От райских нег к земным трудамПошли и Ева и Адам,И ангел огненным мечомПозвякивал за их плечом. И, покидая птиц, зверей,Рыдала Ева у дверей.Жизнь сладкую жалел АдамИ тоже волю дал слезам.

В этом месте Дорри фыркнул, но степенная Кловер сразу заставила его замолчать.

— Не

смейся, — сказала она. — Ты же знаешь — это из Библии. Теперь твоя очередь, Джонни.

Но Джонни упорно зажимала рот руками, а ее пухлые плечики вздрагивали от смеха. Наконец с огромным усилием она придала лицу серьезное выражение и, стараясь говорить как можно быстрее, разразилась следующими стихами:

Хоть ослица ВалаамаЗрела ангела упрямо,Его не видел Валаам —Для человека это срам.

После этого она опять спрятала лицо в ладони, а Элси продолжила:

Илия по воле небаЕл досыта мяса, хлеба,Ежедневный рационПолучая от ворон.

— Ну, давай, Джонни, — сказала Кейти, но неисправимая Джонни опять затряслась от смеха, и все, что они смогли разобрать, это:

Две медведицы из лесаВышли, чтобы съесть… съесть…

«Библейские стихи» представляли собой часть большого проекта, над которым Кловер и Элси трудились больше года. Это было нечто вроде переложения Библии в стихах для самых маленьких; по завершении предполагалось издать его в красной обложке и с портретами авторов. «Поэтическая Библия для юношества» — так предстояло называться этой книге. Папа, которого очень позабавили однажды услышанные отрывки, предложил другое название — «Книжка выдвижной кроватки», так как сочинялась она главным образом именно там, но Элси и Кловер выразили в ответ крайнее негодование и не пожелали прислушаться к этому предложению.

После «Библейских стихов» наступила очередь Дорри. Отрывок для декламации ему позволили выбрать самому, что, как оказалось, было достойно сожаления, ибо вкус у него был своеобразный, чтобы не сказать пугающий. В данном случае он выбрал для чтения псалом, начинавшийся следующими бодрящими словами:

Ты слышишь глас печальный из могил?

И он начал декламировать скорбным голосом и с большим выражением, причмокивая после таких строк, как:

Цари, лежать в земле вам глубоко,Хоть башни ваши взмыли высоко…

Старшие дети слушали его как зачарованные, чувствуя даже что-то вроде удовольствия, когда по спинам пробегала холодная дрожь, и жались друг к другу, когда замогильный голос Дорри эхом отзывался в темных углах сеновала. Однако для Фила это было слишком: к концу чтения он уже был в слезах.

— Не хочу оста-а-ваться здесь! Не хочу, чтобы на меня… стонали! — всхлипывал он.

— Дорри, противный мальчишка! — воскликнула Кейти, рассердившись от сознания того, что самой ей это мрачное представление понравилось. — Вот что ты натворил своим мрачным псалмом — напугал нас до смерти, а Фил даже плачет! — И она слегка встряхнула Дорри. Тот захныкал, а так как Фил по-прежнему ревел и Джонни тоже начала всхлипывать из сострадания к ним обоим, стало казаться, что Fete на чердаке скорее всего закончится печально.

— Я скажу тете Иззи, какая ты противная, — заявил Дорри, спуская одну ногу в отверстие в полу.

— Нет, подожди, — сказала Кейти, хватая его за руку, — останься, ведь теперь у нас будет пир! Перестань реветь. Фил, и ты, Джонни, не будь дурочкой, давай-ка лучше раздавай печенье.

Слово «пир» мгновенно изменило настроение собравшихся. Фил сразу развеселился, а Дорри раздумал уходить. Черная бутылка была торжественно поставлена посредине, и Джонни, расплывшись в улыбке, начала раздавать печенье. Оно было с зубчатыми краями, семечками тмина внутри и очень вкусное. На каждого пришлось по два печенья, а когда исчез последний кусочек, Кейти сунула руку в карман и под громовые аплодисменты извлекла оттуда великолепное дополнение к пиршеству — семь длинных палочек из теста с корицей.

— Чудесно, правда? — сказала она. — Дебби оказалась сегодня такой покладистой, что позволила мне самой запустить руку в коробку, так что я выудила самые длинные палочки, какие там были. А теперь. Сиси, тебе, как гостье, предоставляется право первой глотнуть из бутылки.

Обещанное «нечто восхитительное» оказалось слабой фруктовой водичкой с уксусом, к тому же довольно теплой. Но почему-то там, на чердаке, водичка эта, которую пили прямо из горлышка бутылки, казалась необыкновенно вкусной. Вдобавок они не называли ее просто фруктовой водой — конечно нет! Каждый давал своему глотку особое название, словно бутылка была волшебной и могла выдавать дюжину напитков одновременно. Кловер назвала свою долю «малиновым шрабом», Дорри окрестил свою «имбирным лимонадом», а Сиси, которая была романтичной особой, сделала свои три глоточка под названием «хайдомель» — это было, как она объяснила, нечто чудесное, изготовленное, по ее мнению, из пчелиного воска. Последняя капля фруктовой воды была выпита, последний кусочек коричной палочки с хрустом разгрызен, и вся компания была опять в отличном настроении и готова услышать из уст Фила стишок «Капельки дождя», каковое проникновенное произведение он читал, насколько они могли припомнить, каждое воскресенье. После этого Кейти объявила литературную часть Fete завершенной, и началась игра в «почтовый дилижанс», которая, несмотря на тесноту и набитые о низкую крышу синяки и шишки, была такой увлекательной, что звонок, призывавший к чаю, был встречен общим возгласом разочарования. Я полагаю, что печенье и фруктовая вода испортили им аппетит, так как ни один из них, казалось, не был голоден, а Дорри совершенно ошеломил тетю Иззи тем, что, с неудовольствием обозрев стол, заявил: "Фу! И всего-то — засахаренные сливы, бисквит и горячее печенье! Я не хочу ужинать".

— Что это с ребенком? Он, должно быть, заболел, — сказал доктор Карр, но Кейти объяснила:

— Нет, папа, он не болен — просто у нас был пир на сеновале.

— Ну и как? Хорошо провели время? — спросил папа, а тетя Иззи что-то недовольно проворчала. Дети ответили хором:

— Преотлично!

Глава 6

Задушевные друзья

— Тетя Иззи, можно пригласить к нам в субботу Имоджен Кларк? — воскликнула Кейти, влетев в комнату.

— Кто это такая? Я никогда не слышала этого имени, — отвечала тетя Иззи.

— Ах, это очаровательнейшая девочка! Она только недавно начала ходить в школу миссис Найт, но мы уже большие друзья. Она настоящая красавица, тетя Иззи! Ручки у нее белые как снег и не больше чем… вот такие. У нее самая тонкая талия в школе, и она такая милая, такая самоотверженная, такая бескорыстная! И потом, я думаю, дома у нее не очень весело. Тетя Иззи, разрешите мне пригласить ее!

— Как это ты успела узнать, что она милая и самоотверженная, если только недавно с ней познакомилась? — спросила тетя Иззи не слишком обнадеживающим тоном.

— О, она мне все рассказывает! Мы все время ходим вместе во время перемены. Я уже все о ней знаю, и она просто прелесть! Ее папа прежде был очень богат, но теперь они бедные, и Имоджен даже пришлось дважды отдавать ботинки в починку прошлой зимой. Я думаю, она — краса и гордость своей семьи. Вы представить себе не можете, как я ее люблю! — заключила Кейти с глубоким чувством.

— Нет, я не могу на это согласиться, — сказала тетя Иззи. — Я никогда не могла понять эту твою страсть так неожиданно заводить с кем-нибудь дружбу. Я предпочла бы, Кейти, чтобы ты не приглашала к нам эту Имоджен — или как ее там, — пока мне не представится случай расспросить кого-нибудь о ней.