Что-нибудь светлое… Компиляция
Шрифт:
— Там какая-то химия, — пробормотала Сара, — не просто так. Какие-то кислоты разрушаются, ферменты взаимодействуют…
— Конечно! Это — механизм. А я говорю о принципе. Темная энергия очень слабо взаимодействует с веществом. Но взаимодействует, иначе наша Вселенная давно перестала бы расширяться и сжалась в точку. А на Земле не возникло бы жизни. И нас с вами. Понимаете? Если бы не было темной энергии…
— Не то вы говорите, Алекс, — упрямо сказала Сара. — Эта ваша темная энергия слабо взаимодействует с веществом.
— Верно. Не обнаружили.
— А по-вашему получается, что Хэмлин пользовался темной энергией так же просто, как я поднимаю чашку.
— Конечно. В нас это есть. В каждом. Нужно только понять, осознать, научиться…
— И вы хотите сказать, Алекс, что Хэмлин все вдруг понял, осознал и научился… как йог управляет своим телом, — управлять реальностью?
— Каждый из нас, — с жаром воскликнул Алкин, — может делать то же самое! Каждый, кто поймет, осознает и… да, научится. Как йог.
— Вы хотите сказать… — Сара смотрела на Алкина с каким-то чувством, которое он не мог определить. Страх? Неприязнь? Недоверие?
Что-то еще…
— Он поставил решающий эксперимент, — упрямо повторил Алкин. — Вы правы: он любил не Дженнифер, он любил физику.
— И себя в физике.
— Что? Да, наверно.
— Тогда он не покончил бы с собой, — покачала головой Сара. — Что-то здесь не вяжется.
Звякнул мобильник, тихая мелодия разлилась в воздухе, Сара достала из сумочки аппарат. Бакли? Интересуется, отчего невеста так долго не дает о себе знать? Ревнует?
— Нет, все нормально, — Сара скосила глаза на Алкина, и он демонстративно отвернулся. Ничего не вижу, ничего не слышу.
— Да, нашли, — говорила Сара — короткими предложениями, будто хотела быстрее закончить разговор. — Нет, ничего интересного. Едем назад. Часа через два. Что?
Сара замолчала и долго слушала, Алкину показалось, что и он понимает отдельные слова. Что-то вроде: «жду, люблю, надеюсь». Нашел время признаваться в своих чувствах. Не в первый раз, наверно.
— Да, об этом мы не подумали. Спасибо, папа, я тебе позвоню, — сказала Сара, заканчивая разговор.
Папа?
— Звонил отец, — Сара спрятала телефон и отодвинула в сторону тарелку с остатками запеканки. — Я ему вчера рассказывала, и он заинтересовался. Папа у меня — человек деятельный, а когда чем-то увлекается… Знаете, что он сделал?
— Нет, — пробормотал Алкин, чувствуя, как у него горят уши. Неприятно. Почему он решил, что звонит Бакли? Почему решил, что расслышал «жду, люблю»? Впрочем, может, и слышал — разве отец не может сказать это любимой дочери?
— Он позвонил Тайлеру и потребовал у него список — с адресами — всех пострадавших в тридцать шестом. Потом узнал телефоны в справочной. И позвонил каждому.
— Почему мы сами об этом не подумали? — воскликнул Алкин.
— Я была уверена, что все эти люди давно умерли.
—
— Мэт Гаррисон жив, представляете? Ему девяносто два года, и он сейчас в доме престарелых в Грэфхеме. Это папе сказала женщина, которая купила у Гаррисона дом в Бакдене. Она, кстати, иногда его навещает и говорит, что старик в ясном уме и твердой памяти.
— И ваш отец…
— Позвонил в Грэфхем, конечно! К телефону Гаррисона не позвали, он спал. Он почти все время спит, возраст такой… Папа очень собой горд — рад, что сумел мне помочь.
— Простите меня, — сказал Алкин.
— За что? — удивилась Сара.
— Я подумал… Неважно. Простите, и все.
Сара внимательно посмотрела Алкину в глаза. Он не знал, что она поняла, о чем подумала, но сказала коротко:
— Прощаю.
— Поедем в Грэфхем? — оживился Алкин. — Это небольшой крюк, верно? Мили три от Бакдена к западу?
— Да, нужно проехать поворот на Бакден, следующая развилка — на Грэфхем. Мы сможем там быть часам к семи.
— Нормальное время для свиданий, верно?
Алкин расплатился за недоеденный ленч и отказался от предложенных напитков. Он хотел быстрее оказаться в машине, рядом с Сарой, смотреть на ее профиль и приводить в порядок мысли. Ехали они не так быстро, как хотелось, во второй половине дня трафик на шоссе оказался очень плотным. Вряд ли они успеют к семи, а потом их могут к Гаррисону не пустить, старики рано отходят ко сну.
Телефон у Сары опять заиграл, и на этот раз у Алкина не было сомнений, что звонит Бакли.
— Алекс, ответьте, пожалуйста, — попросила Сара. — Скажите Тайлеру, что я веду машину и не могу говорить. Телефон в сумочке.
Мечта жизни, — подумал Алкин. — Говорить с женихом девушки, которую… которая…
— Сара ведет машину, — сказал он, услышав в трубке требовательный голос главного констебля. — К сожалению, она говорить не может и просит…
— Послушайте, мистер Алкин, — Бакли был раздосадован и не скрывал этого, — напомните Саре, что у нас билеты на семичасовой сеанс. Если она не успевает, то пусть едет прямо к кинотеатру, там мы и поужинаем.
Он прервал разговор, не став слушать, что ответит Алкин. Отдал приказание, как одному из своих констеблей. Пойдешь туда-то, сделаешь то-то. Хорошо хоть, не потребовал доложить об исполнении.
— Что? — спросила Сара. — Тайлер недоволен?
— Он говорит, у вас в семь…
— Конечно! — воскликнула Сара. — Совсем вылетело из головы! Мы еще неделю назад договорились пойти на «Дом у озера».
— Значит, — констатировал Алкин, отвернувшись к окну, — мы не поедем в Грэфхем. Я выйду, когда будем проезжать Кембридж. На Ньюмаркет-роуд, если вам не трудно.
Сара молчала, машина резко вывернула в левый ряд, где оказался просвет. Собственно, в чем проблема? В Грэфхем он может съездить и сам, в конце концов. Не сегодня, конечно.