Что скрывают лжецы
Шрифт:
Первое... все.
С Коллином Келлером, из всех людей.
После того, как щелкаю выключателями вокруг туалетного столика у раковины, один за другим, пока вся комната не загорается, я выдвигаю табуретку, которую обычно держу под стойкой, и сажусь.
Изучая себя в зеркале, размышляю, как накраситься. Эффектный образ или простой? Глянцевый или матовый?
Смоки или — тпру! Что, черт возьми, я вообще говорю?
Да, теперь действительно кажусь сумасшедшей!
Мои светлые волосы собраны в гигантские бигуди, и оставляю их остывать, пока наношу макияж, руки дрожат от волнения, когда я пытаюсь осторожно нанести тушь,
Опираюсь руками о стойку, делаю несколько успокаивающих вдохов и смотрю на свое отражение, прежде чем взяться за копну густых волос, собранных на голове.
Бигуди снимаю по одному, и светлые волны свободно падают мне на плечи. Я добавляю крем для укладки, чтобы устранить завитки, и закрепляю.
Как только с этим делом покончено, роюсь в ящике с косметикой в поисках темно-сливовой матовой помады, которую Грейсон подарила мне на День Рождения — она называет ее своей «счастливой праздничной помадой», — провожу несколько раз по губам, а затем причмокиваю.
Преобразившись, смотрю на свое отражение.
Встряхиваю локоны.
Вдох, выдох.
Решение принято: я больше не буду сопротивляться ему, если он хочет продолжать приглашать меня на свидание. Если хочет отправлять электронные письма, сообщения и разговаривать по телефону. Если захочет затащить меня в постель. Вообще не буду сопротивляться ему. Поступать так было бы глупо, а я не дура. Да, ложь нужно прекратить.
Я собираюсь начать с признания того, что Коллин Келлер действительно заставляет меня что-то чувствовать.
Он заставляет меня чувствовать себя умной и забавной.
Он заставляет меня чувствовать себя желанной.
Он вселяет в меня надежду.
Тьфу. Как это раздражает.
***
Коллин
Я физически не могу заставить себя перестать пялиться.
Табита великолепна.
Бросаю на нее еще один косой взгляд через машину, мои глаза оценивающе осматривают ее ноги, скромно скрещенные в лодыжках. В этот самый момент разрез на ее платье раздвигается, обнажая полоску загорелого бедра.
Сосредоточься на гребаной дороге, Коллин, Господи.
Очевидно, я полностью перестал притворяться крутым.
Чертовы нервы.
Когда я сжимаю руль так, что белеют костяшки пальцев, мои ладони действительно начинают потеть, и не только потому, что рядом Табита и она сногсшибательна, но и из-за того, что запланировал. Ей это либо понравится, либо... она никогда больше не захочет меня видеть.
Или даст мне пощечину, что, честно говоря, было бы чертовски жарко.
Она согласилась на это свидание. Один шанс. Последнее, что хочу сделать, это все испортить. Тем не менее, я совершу все возможное, не спрашивая совета у своей сестры, и это был единственный известный мне способ.
Жизнь, имитирующая искусство.
Ее первая книга.
Глава, которую я использовал в качестве вдохновения для сегодняшнего свидания, горит, отпечатавшись в моем мозгу.
Боже, эти глаза. Эти плечи. Попа. Надоест ли ей когда-нибудь смотреть, как он уходит? Не в этой жизни… Рейчел попыталась скрыть улыбку, грозившую вырваться наружу, подняв бокал Шардоне и изучая содержимое. Она покрутила его, а
Я выбрасываю ее написанные слова из головы. Что сделано, то сделано.
Нравится это или нет, но пути назад нет.
Добравшись до места назначения, легко нахожу место для парковки, подъезжаю и паркую свой черный спортивный автомобиль на стоянку. Я распахиваю дверцу и поспешно выпрыгиваю, сгибаясь в талии и просовывая голову обратно в машину, чтобы посмотреть на нее.
— Сиди. Не двигайся.
Подбегаю к пассажирскому сиденью и открываю дверь с ее стороны. Сначала появляются длинные, гладкие ноги Табиты, высокие каблуки стучат по тротуару. Моя рука тянется к девушке, и она вкладывает свою ладонь, позволяя помочь ей выйти из машины.
Легкий ветерок поднимает белокурые локоны на изящном затылке и раздвигает подол темно-зеленого платья а-ля Мэрилин Монро.
Спасибо, боги ветра, за это бесплатное шоу, хотя и недостаточно, чтобы посмотреть на все и сразу.
Черт, не повезло.
Табита засовывает маленькую сумочку — клатч, по-моему, девушки так ее называют — под мышку, затем проводит руками по платью, разглаживая складки, образовавшиеся от ветра. Она поправляет пояс на своей узкой талии, и я замечаю, что у струящегося платья благословенно глубокий вырез, обнажающий ложбинку, от которой у меня чешутся пальцы.
Конечно, не могу не восхищаться ее потрясающими сиськами.
Извините, я имею в виду грудью. Но да ладно: Они. Там. В. Глубоком вырезе — это приглашение для моих глаз отвести взгляд.
Честно говоря, мое сознание в шоке от того, что на ней это платье. Оно означает, что Табита считает это настоящим свиданием; это не наряд, который ты надеваешь, когда заводишь дружбу с парнем. Это сексуальное платье, которое можно развязать, лишь слегка потянув за пояс. То, которое вы бросаете на пол в конце вашего свидания.
Такое платье ты надеваешь, когда хочешь, чтобы он раздевал тебя глазами всю ночь.
И сегодня чертовски хорошо быть Коллином Келлером.
Ткань кокетливая, шелковистая и приятная на ощупь. Мои глаза блуждают, а рукам не терпится запихнуть ее обратно в машину, отвезти ко мне домой, чтобы она отключила мозги, пока не сможет вспомнить ни одной причины, по которой мы не должны быть вместе — и привести миллион вопиющих причин, почему должны.
Когда мой взгляд снова скользит по декольте, я задаюсь вопросом, надето ли на ней нижнее белье и как оно выглядит. Моя рука ложится на поясницу, чтобы направить ее к ресторану — и, черт меня побери, если она не заденет задницу, пока я веду нас во внутрь.