Что узнала Уина

Уина отошла в сторону от всех остальных — туда, где было глубже. Течение тянуло за края одежды, грозя вот-вот сбить с ног, однако она еще не была готова. Быть может, кто-нибудь все-таки заметит ее, спросит, почему она пребывает в одиночестве и что делает вблизи от опасных вод. Но этого не случилось, хотя она задержалась на месте, опустив пальцы

в реку, ощущая, как холодный поток раздвигает их своими крохотными рыбьими плавниками. Прищурясь, она поглядела против солнца; каждая рябинка сверкала бриллиантовым блеском, ослепляя ее, и середина реки казалась не водой, а искрящейся лентой.

Она облизнула губы: они вдруг пересохли, хотя еще не было жарко, да и лоб ее вдруг зарделся.

Никто не придет. Им все равно — что бы она ни задумала. До самого заката они будут заниматься своими делами: собирать цветы, есть плоды и предаваться любви. Она закрыла глаза. Интересно, страшно ли будет упасть в эту сверкающую ленту или этот поступок сулит ей волнующее переживание. Восстанет ли она потом в блеске тысячи бриллиантов, так что все побоятся смотреть на нее? Уина сделала еще шажок на глубину. Вода уже доходила до живота, уже тянула за руки. Пойдем со мной, говорила вода. Погрузись в меня и останься во мне.

Так она и поступила, и вода приняла ее.

Какое-то мгновение течение казалось ей мирным, оно подхватило Уину, и девушка поняла, что сделала правильный выбор. Никогда более, просыпаясь утром, она не будет убеждать себя в том, что ночной страх — это только сон, не будет заставлять себя думать, что пропавшие друзья вовсе не пропали, а прячутся где-то. Она восхитилась, ощутив небывалую легкость. Река несла ее, словно облачко: даже ребенок не мог бы мечтать о более мягкой колыбели.

И тут Уина вдохнула воды. Легкие обожгло. Глаза выкатились. Она замахала руками и забрыкала ногами. Новый удушающий поток хлынул в горло. Такого просто не могло быть! Лицо ее вынырнуло на поверхность. Уина завизжала, завидев своих друзей, а потом вновь провалилась под воду. В ушах ревело: течение ударяло о скалы, волны сталкивались друг с другом на бурливом стрежне. Рука ее цеплялась за воздух, соблазнительно близкий, однако ни одно движение не могло поднять ее к поверхности. Намокшая рубашка тянула вниз всем своим весом. И тут поток сам подбросил ее вверх, открыв нос и рот для короткого глотка смешанного с пеной воздуха. А на берегу никто и не пошевелился. Никто не намеревался помогать ей!

Впрочем, она заранее знала, что помощи не последует, подобного побуждения просто не было в их природе.

И тут на Уину снизошло спокойствие. Ей по-прежнему было больно, однако внутренне она расслабилась, ощущая приближение конца. Унесшая ее с собой река сулила именно конец, и Уина поняла, что возврата не будет. Свет в ее глазах померк.

И тут нечто стиснуло ее руку. Рывок. Колоссальная сила выдернула Уину из воды. Воздух! Можно было вздохнуть, однако она сумела только закашляться. Оказалось, что ее несут. Огромные руки охватывали ее до тех пор, пока она не оказалась на берегу ручья. Там спаситель аккуратно опустил Уину на землю. Камень согрел ее спину, ладони прикоснулись к теплой поверхности, голова привалилась к ласковому жару. На фоне неба вырисовывалась странная фигура. Голова Уины пошла кругом — она просто не могла сфокусировать взгляд, — однако прежде чем лишиться чувств, поняла: перед ней великан.

Жизнь Уины ничем как будто бы не отличалась от жизни остальных элоев. Матери вырастили ее, она играла с другими детьми, вовремя научилась остерегаться ядовитых ягод, достигла роста взрослой женщины, ложилась с мальчиками, когда хотела этого, любила солнце и боялась ночи. Различие — если оно существовало — заключалось в ее рассеянности, готовности подчиниться любопытству, уводившему ее за пределы серого дома, потребности оплакать друзей. И она плакала, чем немало удивляла остальных. В те утренние часы, когда обнаруживалось отсутствие кого-нибудь из элоев, все прочие отправлялись купаться или играть в траве, а она уединялась. Ей не хватало слов, которыми можно было бы описать происходившее, но друзья исчезали. Под покровом тьмы являлись морлоки

и забирали их. Друзья никогда не возвращались. Она не находила слов, чтобы описать пустоту в груди. И Уина воображала себя возвышающейся над морлоками, забывшей о страхе, держащей солнце в руках — она шагала в сторону морлоков, и те бежали.

Удостоверившись в том, что Уина не собирается умирать, великан принялся облачаться в странные одежды, застегивая их на круглые костяные пластинки. Глядя на то, как он одевается, Уина ощутила, что страх перед грядущей ночью на мгновение исчез из ее сердца. Незнакомец был по-настоящему огромен — тело его высилось над нею более чем на ее собственный рост, — а еще широк и крепок. На округлом лице от уголков глаз и рта разбегались морщинки. Волосы его оказались на удивление прямыми. И она совершенно не поняла слов, сказанных великаном. Когда Уина не сумела ответить, он качнул головой, оставил дальнейшие попытки и отправился прочь. Уина последовала за ним, стараясь держаться поодаль, незамеченной. Скоро она поняла, что великан обследует землю, явно разыскивая что-то. Великан ходил расширяющимися кругами, останавливался лишь у самой воды и поворачивал назад. Строения вызывали в нем интерес, даже пустые, в которых на памяти Уины никто не жил. В том числе и тот темный пустующий дом.

Великан двигался с такой целеустремленностью! Ей еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь переходил с места на место подобным образом: словно новое было куда интереснее старого.

Кем было это странное создание? Чего ему было нужно здесь? И как могло оно, не ведая страха, входить в темный дом?

Уина решила разузнать побольше. Она поискала среди кустов цветы, чтобы сплести их в ожерелье. Ловкие пальцы легко справились с работой. Раз великан спас ее из реки, он, безусловно, не причинит ей зла; и если он не боится темноты, возможно, возле него она будет в безопасности. Закончив дело, Уина приблизилась к великану, и он позволил надеть ему на шею венок.

День они провели, сидя под каменным навесом. Уина принялась учиться его языку, однако узнала недостаточно слов, чтобы задавать вопросы. Он называл ей камень, траву, дерево — все, на что мог указать пальцем, — а потом научил именам всего, что есть на лице, руках и ногах.

Когда после полудня великан вновь отправился бродить по окрестностям, Уина попыталась держаться возле него, однако передвигался он чересчур быстро и слишком далеко отходил от серого дома. Солнце уже спускалось к горизонту, и хотя Уина звала великана, он не возвращался. Она бросилась к серому дому в тот самый миг, когда край солнца коснулся леса. Сумрак хлынул на землю, и сердце ее застыло. Ведь гигант остался снаружи один, и ночь была уже недалеко.

Никто не спрашивал ее о том, кто этот незнакомец или что ему нужно. Элои праздно болтали о собственных делах, и хотя Уина провела совершенно необычный день, никто не задал ей ни одного вопроса. Тогда она попыталась завязать разговор сама:

— Гигант входил в темные дома! Гигант остался снаружи после захода солнца!

Однако никто не проявил интереса.

Позже, вечером, после того как элои отправились спать, Уина все сидела, разглядывая пронзавшую стену тень дверного проема. Вернется ли он сегодня, или этой же ночью в дом вступит нечто другое? Луна была на ущербе — в четвертой четверти. Через несколько ночей она исчезнет совсем. Бежать бессмысленно. Уине оставалось только лежать… лежать тихо и надеяться, что морлоки пройдут мимо. Это было все, на что мог рассчитывать каждый из элоев.

И вдруг в двери возникла фигура. Уина охнула, так внезапно это случилось. Она уже почти успела забыть, насколько незнакомец был велик ростом. Отыскав себе место, гигант лег. Уина поднялась, осторожно ступая, двинулась между спящими элоями и устроилась возле него. Великан сперва удивился, а потом позволил ей положить голову на его руку и скоро уснул. Уина тихо лежала с открытыми глазами. Даже дыхание его было огромным — оно казалось ей грохотом. Уина ощущала тепло, исходившее от его груди. Рука его, находившаяся в каком-то футе от ее лица, лежала ладонью вверх, и каждый согнутый палец казался наполненным силой. Она приложила к его ладони собственную ладошку, такую крошечную.