Что я думаю о женщинах
Шрифт:
Увы, кьянти ударило в голову, и я не мог успокоиться.
— Получится весьма оригинально! Секс-тандем: красивая, как ангелочек, «жена» и раскормленный боров -
«муле»!
К моему удивлению, Террорист с Джозефиной залились смехом. Хохотали до тех пор, пока слезы не выступили. Наконец, вытерев лицо, Ланкастер обнял подругу за плечи.
— Обожаю этого парня! А тебе он понравился?
Мы поймали такси, и Ланкастер заставил водителя кружить по городу, пока не нашел бар, где подавали навынос настоящий бурбон.
Примерно в девять часов промозглого зимнего вечера я сказал Ланкастеру с Джо: с ними хорошо, но мне пора домой к Джине. Они упрашивали, буквально умоляли поехать в «Ярборо» и пропустить по стаканчику. Вернувшись в «люкс», сладкая парочка буквально набросилась на бурбон. Мне достался бренди из мини-бара. Террорист с подружкой сидели обнявшись на диванчике, шептались и хихикали. Ей-богу, как дети!
— Эй, я знаю, вы меня обсуждаете! — заплетающимся языком проговорил я. — Можете не притворяться!
Судя по всему, Джо с Террористом о чем-то договорились. Чмокнув приятеля в щеку, девушка скрылась в ванной. Ланкастер придвинулся ко мне с выражением лица, какое бывает у алкоголиков, когда они клянутся в вечной дружбе.
— Слушай, парень, тебе подфартило!
— Что? В ч-чем проблема?
— А сам думаешь, в чем? Ты понравился девочке: такой образованный и обходительный.
— Потому что смогу без ошибок написать слово «антилопа»?
— Заткнись и слушай! Гай, ты когда-нибудь три раза подряд кончал?
Сердце пустилось бешеным галопом.
— Ты серьезно?
— Вполне! Три раза за один пересып, представляешь? Если что, у меня есть таблеточки…
— Какие еще таблеточки?
— Такие… их гомики пьют, чтобы кончить. Они расслабляют и помогают… помогают почувствовать каждое движение. И не говори, что не хочешь ее трахнуть! Я же видел, как ты на нее пялился, развратник эдакий!
Я почувствовал, что краснею, но смущения не было.
— Не дрейфь, Гай! Хочу, чтобы ты трахнул мою девочку. Сама она от нетерпения сгорает… Не хуже меня понимаешь: такой шанс упускать нельзя!
— Нет, Джон. Спасибо огромное, но нет.
— У меня и презики есть, если тебя это беспокоит! Клубничные, лакричные и даже с ароматом ношеных трусиков.
— Нет, не могу…
— Можешь, приятель, еще как можешь! — В голосе Террориста появились отеческие нотки. — Девочка в душе, через секунду выйдет. Не решай ничего заранее, пусть что будет, то будет. Не захочется — никто тебя не заставляет…
Друзья, на этой фразе позвольте ненадолго вас оставить. Вместо себя предлагаю один из тестов, которые так любит Джозефина. Называется он «Можно ли доверять Гаю Локарту?». Если среди ответов будет больше А, значит, «я хорош до невероятности, держитесь за меня обеими руками!», если В — «скорее меня бросайте, не то наживете неприятности».
1) Голая, мокрая от душа Джозефина входит в комнату и начинает соблазнительно танцевать, а потом заводить себя пустой бутылкой. В ответ я:
а) отвожу глаза и начинаю петь песню Клиффа Ричарда;
б) извиняюсь и ухожу;
в) завожусь с полуоборота.
2) Джозефина берет меня за руку и ведет в спальню. Террорист — следом. Он сбрасывает одежду и ложится на кровать с девушкой. В ответ я:
а) звоню жене и докладываю о происходящем;
б) наблюдаю со стороны;
в) быстро раздеваюсь и присоединяюсь к парочке.
3) С одобрения Террориста Джозефина пытается заняться со мной любовью. В ответ я:
а) заявляю: не стал бы раздеваться, если бы знал, что у нее на уме;
б) звоню Клиффу Ричарду и докладываю о происходящем;
в) от души кувыркаюсь с Джо, за секунду до оргазма представляю себе Джинино лицо, а потом, осознав, что натворил, тут же погружаюсь в апатию.
Тайна шестая
Джина знала.
Не потому, что ей приснилось, что я по-обезьяньи ухмыляюсь, пока паромщик направляет мою лодку в Ворота Предателей. Не потому, что почувствовала запах дешевых духов или тонкий бестелесный голос прошептал ей на ухо: «Джозефина».
Она просто знала.
Домой я попал в пятом часу утра, опасаясь, что она не легла спать и ждет меня. Но Джина безмятежно посапывала, отвернувшись к стене. Я быстро разделся и лег рядом, чувствуя под ногтями приторно-сладкий запах Джозефины. Он преследовал меня в беспокойной полудреме, и, проснувшись в девять, я чувствовал себя так, будто провел ночь бегая по этажам заброшенного небоскреба.
Джина ждала в зале. Пока я, бледный и взъерошенный, переминался с ноги на ногу, на кухне закипел чайник, и она принесла тосты с джемом, моим любимым, вишневым.
— Ешь, чтобы не остыли, — сказала жена. Затем заварила чай, налила в кружку молока и вместе с заварочным чайником поставила на стол.
— Как Террорист? — спросила она. На первый взгляд, самый обычный вежливый вопрос.
— Ну, много пьет — мало думает, — вымучил улыбку я. — Все как обычно, ты же знаешь Террориста!
— Нет, не знаю, — отозвалась Джина. — Откуда? Мы никогда не встречались!
— А-а… — протянул я, испугавшись ее резкого тона. — Значит, не встречались…
Включив радио, я попытался вести себя как всегда. По утрам мое «как всегда» означает слушать музыку и молча завтракать. Но сегодня все явно шло не «как всегда»: карие глаза прожигали насквозь. Когда я доел тост и принялся за вторую чашку чая, Джина спросила:
— Ладно, кто она?
Я с опаской посмотрел на жену: вроде бы спокойна… Бледная и взъерошенная? Да, но ведь недавно проснулась… Только почему она так смотрит?