Что же я наделала...
Шрифт:
Тяжело дыша, лежала на диване и приходила в себя. Сон — фигня, реальные ощущения круче раз в сто!
Надо мной навис мужчина, оперевшись на локти. Маска ещё была нем, только чёрные глаза блестят в прорезях атласного, черного изделия. Медленно подняла руку и потянула её вверх. Он не сопротивлялся. На лице коварная улыбка.
Сердце мое заколотилось пуще прежнего, а виски сдавило с удвоенной силой. Немного сморщилась. Рука затряслась.
Закрыла глаза и откинула ее в сторону, досчитав до десяти, открыла глаза. И забыла, как дышать. На меня смотрели две мглы из сна. Мужчина был порочно красив, как искуситель
Но это всё не важно… Я вспомнила, меня захлестнуло волной любви к нему, такой, что ты готов прыгнуть с любой высоты, только если этот человек, или не совсем человек, попросит. Волной понимания, что Ваня врал мне всё это время, волной той боли, что я причинила ему, а он был всё равно рядом, волной тепла и любви к Владику…
Засмеялась и не могла остановиться. Я, мать вашу, "ангел"! Только очень падший, очень неправильный и очень любящий демона…
Глава 10
Вся эта история началась с того, что я влюбилась, да, в пять лет. Рановато? Навряд ли, многие девочки склонны испытывать подобные чувства к одноклассникам, друзьям старшего брата или к мальчикам с детской площадки. Позже, объекты их симпатии меняются, чувства трансформируются, а прошлое вспоминается с улыбкой. Но это не про меня.
Родилась я в светлой столице, в семье благородной и почетной. В семье Хранителей. Кто они такие? Это не должность — это призвание. Ангелы, стоящие на защите человеческих душ и поддерживающие равновесие в мире. Добрые и светлые создания. Поэтому, будущее моё и судьба были предрешены заранее, ещё до моего рождения. Ребенком особо не понимала и не осознавала всего груза ответственности и абсолютно не чувствовала своего отличия среди сверстников.
Семья была большая, у мамы с папой, помимо меня, было ещё четверо детей, все девочки. Отец шутил и ворчал на тему того, что это мамин заговор против него, одни девчонки в доме. Разница у нас была небольшая в возрасте, всего пара лет, и по логике, мы должны были быть дружны. Так и было у старших сестер, я же, будучи самой младшей, не вписывалась в их компанию. Да и родители, видимо, подустали к этому моменту от детей, и любви у них особо на меня не осталось. Вдобавок, я была какой-то неправильной, что ли, слишком похожей на обычных людей. Мои суждения, моё поведение, моё восприятие мира всегда расстраивали и сердили родителей. Ещё и любовь эта. Рано и неприлично, не достойно будущей Хранительницы.
Не подумайте, меня не били, не наказывали, просто в воздухе витало ощущение, что я сплошное разочарование. Как там говорится? В семье не без урода. Поэтому особо не старалась всем нравиться, для этого были старшие сестры, в которых души не чаяли.
— Ох, чувствую, что ещё наплачусь из-за тебя, — качала головой мама, после очередной моей шалости. Подумаешь, кота раскрасила гуашью. Ваське очень идёт этот цвет, и он был совершенно не против, особенно, когда поедал колбасу в перерывах между моим творчеством.
Шкодливая и неугомонная. Мне повезло, что по жизни я встречала людей, которые принимали и смогли меня полюбить такой, какая я есть. Возможно, и влюбилась именно поэтому. В квартире напротив жила семья учителей. Воспитанные, вежливые, они дружили с моими родителями. У них, в отличие от нас, был один единственный сын, старше меня на пять лет и, как тогда, детскими глазами, мне казался самым красивым.
Улыбчивый, зеленоглазый, посещающий секцию бокса, за счёт чего его подростковое тело было натренированным и подтянутым. Владик… Точнее, Владислав.
Смотрела на него с замиранием сердца и, открыв рот, а он не отталкивал, наоборот возился со мной, водил и забирал из садика, гулял и баловал. Носилась за ним хвостиком, втайне надеясь, что он что-то испытывает ко мне. Конечно, испытывал тепло, любовь и нежность. Мы тянулись друг другу, время шло, но его отношение не менялось. Парень всё также мазал мне коленки зелёнкой, кормил мороженым и водил на речку.
Когда мне исполнилось девять, не выдержала и задала вопрос. Мы лежали на покрывале, накупавшись и наплескавшись на берегу дикого берега, заросшего высокой травой. Смотрели на плывущие ватные облака и щурились от яркого солнышка.
— Владик? — позвала, решившись. Так называла его только я. Точнее, только мне можно было, он вошёл в тот возраст, когда подростки зарабатывают авторитет и определяются с местом в компании. И понятное дело, что зеленоглазый стал лидером.
— М-м-м? — лениво отозвался.
— А я тебе кто? — затаила дыхание и, испугавшись, добавила, — Друг?
Он поднялся на локтях и, прищурив один глаз от яркого солнца, весело ответил:
— Нет, — и более серьёзно. — Ты гораздо большее, — сердце затрепыхалось, ладошки вспотели, но меня вернули с небес на землю. — Я же тебя с пелёнок знаю, ты растешь на моих глазах. Для меня ты младшая сестрёнка. Часть моей семьи.
Отвернулась, чтобы он слёз не видел. Это даже хуже, чем друг. У друзей есть хоть какой-то шанс стать кем-то более близким, а у сестры такого шанса нет.
Сдаваться не собиралась, стойко терпела его снисходительное отношение, его девушек, которых, как мух на сладкое, тянуло к нему, его тёплое и ненавистное мне "сестрёнка". И таяла от его редких и лёгких объятий, преимущественно за плечи и для поддержки, от его ласкового тона, от его обворожительной улыбки.
Ясное дело, что моя симпатия была известна всем, да только слепой этого не замечал, ну, и Влад, а может усиленно делал вид, что не понимает. Отец отчитывал меня, говоря, что нужно оставить это глупости, не мешать парню жить и заняться учебой, на что мама заступалась за меня и говорила, чтобы он подождал и само пройдёт.
Не проходило. Моей жилеткой, моей поддержкой и человеком, не осуждавшим меня, стала соседка по парте. Светловолосая и голубоглазая девчонка, тоже из семьи Хранителей. Элионора, возможно, поэтому и выбрала это имя для себя, слушала внимательно, ругала Влада или вздыхала, на особо волнующих меня моментах. Мы были похожи с ней, только, в отличие от меня, она была жуткой трусихой. Но со временем мне удалось немного избавить её от этого.
— Ну, — в нетерпении спросила Эля, когда мы возвращались со школы. Нам по пятнадцать, гормоны бушуют, но тело до конца не сформировано. Владу двадцать, он стал мужественнее и интереснее и всё дальше отдалялся от меня. Никак не решалась на серьезный разговор, мне казалось, что время пришло. Тогда слабо понимала, зачем ему девочка-подросток. Смешно, да и только.