Чтоб знали! Избранное (сборник)

Армалинский Михаил Израилевич

Дику снилась его венецианка, которая уж точно не позволит, чтобы какие-либо препятствия помешали их грядущему соитию.

Независимость от Ё

Больше всего я любил просыпаться от того, что женщина сосала мне хуй. Нет слаще пробужденья! Так, наверно, каждый день пробуждаются святые, ангелы и прочие счастливцы, проживающие в раю.

Проснувшись, можно открыть глаза и этим дать знать женщине, что ты пробудился, и подключиться к действу, прижимая её голову к бёдрам. Либо можно притвориться, что спишь, и проснуться только во время оргазма.

Либо можно даже кончить, будто бы во сне, а потом перевернуться на бок, как бы так и не проснувшись, и снова

заснуть.

Я же в конце концов и впрямь научился не просыпаться во время оргазма и видеть эротические сны такой степени изощрённости, которая невозможна наяву. Ведь мы всегда ебём мечту, а не тело. Ощущения эти напоминали мне поллюции отрочества, когда я так жаждал избавиться от своей невинности и осуществлял это, увы, только во сне, видя перед собой девочку или женщину, в которую я был влюблён в то время. Единственным разочарованием была сырость, в которой я просыпался и которая лишь подтверждала, что всё было только сном.

Теперь же пробуждение было сухим, ибо наслаждение, испытанное во сне, было вызвано не мечтами о женщине, а самой женщиной, поглощающей женщиной.

Когда любовница спрашивала, чего бы я хотел, чтобы она мне сделала (а все женщины рано или поздно задают этот вопрос), я рассказывал ей о своём заветном желании. В принципе оно ей нравилось, потому что исполнить его можно, если оставаться на ночь, а многие женщины страшатся, что ты с ними не захочешь ночь проводить, а кончишь пару раз и уйдёшь или её спровадишь.

Но, заполучив меня на ночь, женщина успокаивалась и часто забывала о своём намерении исполнить моё желание. Чаще всего она просыпалась позже меня, а если просыпалась раньше, то ничего не делала или делала что-нибудь не то. А когда я спрашивал: «Чего ж ты, забыла об обещанном?» – она начинала оправдываться, что, мол, я спал на животе и к моему хую ей было не подобраться. И это правда, я действительно сплю на животе. Но в этом-то и трудность, которую нужно преодолеть женщине, желающей принести радость мужчине. Сделать минет для большинства женщин – раз плюнуть. Но я ведь просил о том, на что требуется не только слюна и резвый язык.

Прежде всего, женщине, конечно, нужно было проснуться раньше меня. То ли среди ночи, то ли рано утром. Многие женщины по ночам мочиться не ходят, ибо ухитряются протерпеть до утра. Для таких ночью моё желание было не выполнить. Им нужно было утром просыпаться раньше. Хорошо, проснулись, идут пописать. Тут легко меня разбудить, ибо я на приближение и равно на удаление женщины реагирую чутко. Проснусь – и всё насмарку, и опять наслаждение не свершилось.

Если же первый этап женщина совершала благополучно и я продолжал пребывать во сне, начиналось самое сложное – сделать так, чтобы я перевернулся на спину, и в то же время меня не разбудить. Как это удавалось умелицам, я не знаю, ибо раз я не просыпаюсь от поворачивания, то и не знаю, как оно было осуществлено. Я знаю только те приёмы, что не срабатывают, потому что от них я просыпаюсь. Самые малоизобретательные пытались меня перевернуть на спину силой. Этим они меня сразу будили. Другие начинали шептать мне что-то на ухо, пытаясь меня загипнотизировать, и от их голоса я тоже просыпался. Третьи призывали на помощь щекотку. Четвёртые тщетно пытались добраться до хуя, когда я лежал на животе.

И вот я сошёлся с женщиной по имени Ё, которая научилась пробуждать меня райским способом систематически. То есть всякий раз, когда она оставалась у меня ночевать, она будила меня этим чудесным, дивным приёмом. Естественно, что ей вскоре не пришлось затрачивать никаких усилий, чтобы я предлагал ей остаться у меня ночевать всякий раз, когда мы встречались. Дошло до того, что, когда я проводил ночь без неё, я всегда просыпался с дурным настроением, с тоской по раю.

Я хотел выяснить у моей мастерицы способ, с помощью которого она могла перевернуть меня на спину, не разбудив. Я хотел

иметь ключ к себе, чтобы вручать его другим женщинам и тем самым освободиться от становящейся опасной ее власти, которая меня уже тяготила. Но выведать секрет оказалось совершенно невозможно. Ё не желала рассказывать о своих ухищрениях, которые так благотворно влияли на моё расположение к ней. Она предчувствовала, что, поделившись сутью своего изобретения, она может лишь породить конкуренцию.

А я тем временем привязывался к ней всё больше и больше. Я стал просить её оставаться у меня три ночи в неделю, потом четыре, а после того, как пару недель она ночевала у меня по пять раз, я предложил ей перебраться ко мне жить. Ё не пришлось уговаривать, поскольку она всегда хотела, что называется, «иметь мужчину в доме».

Наша совместная жизнь постепенно приняла своеобразную форму. Дело в том, что я работал во вторую смену и приходил домой около полуночи. Ё вставала на работу в шесть утра и ложилась спать в десять вечера. Поэтому, когда я приходил домой, Ё уже спала, как всегда на боку, и я, стараясь не будить её, пристраивался к ней со спины. Я поднимал вверх её ягодицу и легко проскальзывал в сочное влагалище, так как перед сном она кончала от вибратора, который всегда лежал у неё под подушкой, уже включённый в розетку. В выходные дни, когда у нас была возможность пообщаться в состоянии обоюдного бодрствования, Ё говорила мне, что моё вечернее семяизвержение в неё, спящую, является последней каплей, переполняющей её окончательной радостью после вибраторного оргазма.

По будним дням ранним утром я испытывал свой сонный оргазм, искусно высосанный Ё, и продолжал спать часов до восьми. Таким образом, когда я просыпался, Ё уже была на работе. И в этом была непроизвольная тактичность Ё, ибо сразу после оргазма с женщиной всё равно уже делать нечего.

Я безмятежно занимался своими делами, и единственное, что волновало меня, это регулярная доступность наслаждения, к которому меня приучила Ё, и, следовательно, моя зависимость – от неё. Утренний оргазм во сне окрашивал весь день в радужные краски, мои навязчивые эротические идеи полностью реализовывались в сновиденьях, сопутствующих оргазму, который славен тем, что временно излечивает от паранойи желаний.

Поначалу мы ждали выходных, чтобы поговорить друг с другом, сходить в ресторан, в кино. Но у нас всё чаще стали возникать ссоры из-за пустяков, из-за обнаружившейся чуждости взглядов и, наверно, по многим другим причинам, которых я до сих пор не знаю. Поэтому мы стали воспроизводить наши будничные отношения и во время выходных дней. Я, например, спал дольше, и Ё делала мне минет не в шесть, а в восемь утра. Я продолжал спать до десяти, а Ё за это время успевала подняться, привести себя в порядок и отправиться по магазинам. Я завтракал в приятном одиночестве, а потом уходил по своим делам. Возвращался я вечером, мы смотрели некоторое время телевизор, и Ё отправлялась спать раньше меня. Я приходил в спальню около часа ночи, когда она уже крепко спала, и наше сексуальное общение повторялось.

Как правило, на пути к женскому телу лежат бесконечные разговоры, но мой путь был совершенно безмолвным, и в этом была особая прелесть.

Я опасался, что мне захочется жениться на Ё, чтобы тем самым держать её при себе. Но женитьба страшила меня ещё более, чем возможная потеря Ё. Наши отношения были идеальными для меня именно потому, что в них, кроме молчаливого секса, ничего не было, а женитьба обязательно привнесла бы необходимость разговоров, обсуждений проблем бытия, не дай бог, возникновение детей, а с ними непрерывного ада, который бы поглотил мой священный утренний рай. По счастью, Ё не заводила речи о женитьбе, хотя бы потому, что мы так успешно избегали всяких разговоров. Но я ведь знал, что для того, чтобы отношения между любовниками длились, мужчине должен светить оргазм, а женщине – свадьба.