Чтоб знали! Избранное
Шрифт:
– Ага.
Подошла официантка, забрала пустые тарелки, предложила десерт.
– Только кофе, – сказала Люси.
– А я возьму и шоколадный торт, – сказал я официантке.
– Ну, а ты совокуплялась когда-нибудь? – продолжил я, когда официантка отошла.
– Конечно. Но самый первый раз отбил у меня к этому интерес. Парень заразил меня сифилисом, и я от него забеременела. Да я ничего и не почувствовала, кроме боли. Увидела его член с язвочкой, когда он вытащил, и подумала, что он натёр об меня. Можешь себе представить, как я после этого могла стремиться к ебле. Да на кой мне она нужна, если я могу кончать и вкусно, и безопасно.
– Да, но ты не
– А я сжимаю ноги, и мне этого достаточно, чтобы кончить. Для меня самое важное, чтобы мужчина извергся. Я кончаю от одного вкуса спермы.
– Вот это да! – не смог скрыть я своего удивления. – Ну и сколько же раз ты можешь кончить?
– Столько же, сколько можешь ты.
– Да, но если построить очередь мужчин!
– Мой рот и язык устанут быстрее, чем иссякнут мои способности. К сожалению, везде природа поставила ограничения наслаждениям.
– Э, да ты становишься философом, как только дело доходит до наслаждений! – не удержался я от иронического комплимента.
Официантка принесла счёт. Не в силах отвлечься от истории Люси, я всё никак не мог просуммировать чаевые с цифрой на счёте. Наконец я справился с этой задачей и снова повернулся к Люси.
– Проводи, меня, пожалуйста, до магазина, у меня там машина запаркована, – попросила Люси, пропустив мою иронию мимо ушей.
– Конечно-конечно, – заверил я её. На улице уже стемнело. «С другой стороны, чего ей бояться? – усмехнулся я про себя. – Она легко откупится от изнасилования». А вслух я спросил:
– Если тебя будут насиловать в рот, то ты всё равно кончишь от излившейся спермы?
Люси посмотрела на меня снисходительно и сказала:
– Не могу тебе сказать, до сих пор меня никто не насиловал. Насилие возникает как реакция на сопротивление, а я никогда не сопротивлялась.
Мы подходили к её машине. Я увидел, что за рулём кто-то сидит. Я сжал руку Люси и молча указал ей на машину.
– Это папа ждёт меня, он всегда волнуется, когда я ухожу с каким-нибудь мужчиной.
– Небось, ревнует, – сказал я опять иронически.
– Да, – сказала она серьёзно и с грустью. – Но он так любит меня, что не хочет лишать меня свободы. У него несколько лет назад был рак, и ему вырезали предстательную железу и яички.
Мы подошли к машине, её отец открыл дверь и с трудом вылез. Я теперь рассмотрел его под светом уличного фонаря. Это был благообразный, худой, измождённый мужчина, в глазах которого было явное страдание.
– Папа, это Джером, – представила она меня.
Он не протянул мне руки, но, глядя мне в глаза, обратился к Люси:
– Он не обижал мою девочку?
– Что ты, папочка, он очень вкусный, – заверила отца дочка.
Безотходное производство любви
Муж называл жену «уродкой», «вонючей тварью» и часто бил. Когда на лице появлялся синяк и его не удавалось скрыть косметикой, жена звонила на работу и сказывалась больной.
Сидя дома и в страхе поджидая возвращения мужа с работы, она размышляла о способах побега. В полицию она обращаться боялась, потому что муж её сам был начальником полицейского участка и мог бы её безнаказанно убить, узнав про её жалобу. По той же причине она боялась рассказать кому-либо о своей жизни. Ди и поделиться было-то не с кем: все её родственники жили в другой стране, а друзей и подруг она растеряла после и вследствие замужества. Рассчитывать приходилось только на себя, а себя она ценила весьма низко, в чём мужу удалось убедить её силой. Она
Как-то утром муж пообещал, что вечером её изобьёт. Впрок, в качестве меры воспитания, чтобы не помышляла о неподчинении. Так случалось часто: он обещал ей избиение за какую-либо провинность и объявлял о грядущем наказании перед уходом на работу, чтобы жена готовилась психологически к его возвращению.
Ди решила выйти и погулять по городу, чтобы как-то отвлечься от грядущей экзекуции. Ноги её дрожали от страха, и она села в первый подъехавший к остановке автобус. Она смотрела в окно на стеклянные стены высоких зданий, в которых отражалось солнце. Эти мелькающие, сверкающие стены подействовали на неё гипнотизирующе, и Ди заснула. Когда она проснулась, вид в окне был совсем иным – это был район трущоб. Полуразрушенные дома с выбитыми стёклами и сорванными с петель дверьми. По улице слонялись немногочисленные оборванцы. Автобус остановился на конечной остановке, и Ди вышла размять затёкшие ноги. Шофёр сказал, что автобус поедет обратно через десять минут, и налил себе из термоса кофе. Вокруг было пустынно, даже бродяги куда-то исчезли. В нескольких шагах от автобуса стоял небольшой двухэтажный дом. Входная дверь была распахнута, но жизни в нём никакой не чувствовалось, хотя во всех трех окнах на втором этаже стёкла были целы.
Её потянуло заглянуть в дом, Ди подошла к двери и переступила порог решительно, как некий рубеж. После маленькой прихожей открывалась пустая гостиная с прожжённым в нескольких местах грязным ковром, на котором грустило ободранное кресло. Обои висели, как слезающая после ожога кожа. Ди вспомнила, что, когда в детстве семья переехала в новый дом, она плакала первые дни, скучая по старому дому. Отец взял её с собой в старый, ещё не проданный дом, где он должен был забрать какую-то забытую вещь. Они вошли в пустые комнаты, и девочка сказала отцу: «Ну, кто захочет жить в таком пустом доме?» Вся её грусть по старому дому сразу пропала.
Наверх вела лестница, на которой уцелел истёртый ковёр.
Ди сделала несколько шагов по лестнице. Солнечный свет проникал в окна. На них не было занавесок, и потому сверху на лестницу лился свет. В комнате наверху стоял матрац, на котором лежали тряпки. Было непонятно, живёт ли здесь кто-то, или тряпки – это то, во что превратилось старое постельное бельё, пролежавшее здесь долгие годы.
Ди вспомнила, что скоро должен прийти с работы муж и он непременно исполнит своё обещание её избить. Ей показалось безумием возвращаться под его беспощадные кулаки, один из которых при замахе всегда посверкивал обручальным кольцом.
Она почувствовала, что ноги её подкашиваются от усталости, и брезгливо присела на край матраца. «Может быть, попросить у водителя немножко кофе?» – подумала она. В этот момент она услышала, что автобус отъезжает от остановки, и она подавила в себе порыв броситься вниз и догнать его. Она решила, что посидит здесь и уедет на следующем автобусе. Но до самого вечера автобус не появился. Ди боялась подходить к окну, чтобы её никто не заметил, и потому, крадучись вдоль стены, лишь выглядывала на улицу. Напротив лежал пустырь, за которым виднелись дома, полуразрушенные, как после бомбёжки. Когда она решилась было выйти на улицу, чтобы осмотреться, она увидела в окно двух бродяг, вид которых не вызывал у неё желания с ними общаться, и осталась сидеть на матраце.