Чудаки

Горький Максим

В у к о л. Я в спектакле не принимал участия... я сам - публика.

М е д в е д е в а. Каждый поодиночке тоскует смертно, стыдится всяко... а на людях - пыжится, серьёзное лицо делает... куда уж! А вы поближе друг ко другу, поближе...

В у к о л. Премудрая - довольно! Это меня не касается. А вот что, добрая баба-яга... ведь сын-то у меня в самом деле исчез...

М е д в е д е в а (равнодушно). Куда?

В у к о л. Может быть - в Африку, может - ко всем чертям...

М е д в е д е в а (недоверчиво). Фокусничаете вы с ним, батюшка... Идите-ка чай пить. (Идёт с ним в дом - встречу им Мастаков и Зина.) Слышали -

доктор-то? Уехал!

М а с т а к о в. И прекрасно! Нужды в нём ни у кого нет. (Зине.) Мы походим немножко, да?

З и н а. Пожалуйста. Очень душно, и голова кружится.

М а с т а к о в (не зная, о чём говорить). Может, вам нужно принять каких-нибудь капель?

З и н а (улыбаясь). Каких же?

М а с т а к о в. Не знаю. (Вздохнул.) Елена никогда не принимает лекарств. А вот Ольга Владимировна пьёт какие-то капли. Иногда от неё пахнет чем-то оглушающим... вроде эфира. И духи у неё... убийственно крепкие...

З и н а (с интересом). Вам нравится она?

М а с т а к о в. Она? Гм... Д-да... как сказать? Не всегда, я думаю... (С оживлением - но искусственно.) Эх, какая хорошая ночь! Так бы и запел!

З и н а (с упрёком). Что вы? Здесь?

М а с т а к о в. Это действительно... глупо сказал я... Да я и не умею петь... (Стараясь попасть в тон.) Конечно... люди рождаются и умирают... днём и ночью...

З и н а (невольно улыбнулась). Вы так сказали... точно упрекаете их за это.

М а с т а к о в (смущён). Да? Вот видите... чёрт возьми! (Просто.) Это, должно быть, потому, Зина, что я не знаю... как следует говорить, когда в доме покойник... Я столько прочитал ужасов о смерти, все они так плохо написаны, что у меня нет уважения, нет интереса к этой теме... О смерти сказано больше, чем следовало... она стала похожа на актрису, которую перехвалили. Очень однообразная актриса, но - кричат - ах, она гениальна! (Увлекаясь, он берёт Зину под руку.) Конечно, однажды надо будет умереть... в один прекрасный день. Но, милая девушка, до того дня я проживу тысячи прекрасных дней... тысячи - вы понимаете? И каждый день - новые лица, новые движения души, новые цветы и солнце. (Серьёзно.) Знаете ли вы, что солнце каждый день новое? Вы читали что-нибудь о Хорсе, боге солнца, и дочерях его хорсалках, иначе - русалках? Вы любите мифологию?

З и н а. Я её не знаю.

М а с т а к о в. О, это надо знать! Это изумительно красиво... и, как всё детское, - просто, мудро, невыразимо трогательно. Вам это необходимо знать, вы сами такая русалочка... Я иногда смотрю на вас и думаю - как счастлив будет человек, которого вы полюбите... Представляю себя на его месте... это ужасно хорошо и полно самых капризных неожиданностей...

З и н а (смущённо). Послушайте... уместно ли...

(В палисадник входит Ольга с букетом цветов в руках. Она одета в тёмное, стоит за кустами и слушает.)

М а с т а к о в (увлечён). Если бы вы знали - какая это счастливая особенность представлять себя чем хочешь! Королём, трубочистом, паяцем! Живёшь десятками жизней, чувствуешь все радости и печали мужчин и женщин... скучные, тяжёлые думы стариков и милую, радужную путаницу детской души...

З и н а. Это удивительно интересно...

М а с т а к о в. Недалеко отсюда лежит камень-валун... такой старый, серьёзный камень, весь в морщинах... я знаю, что он был когда-то вершиной горы и звёзды были ближе к нему, чем теперь, - он это

помнит, и ему скучно... Понимаете? Об этом камне я мог бы рассказать в четырёх строках... только четыре строгие строки! Видите? Так живёшь... Вдруг - полюбишь вас и думаешь о вас целый день... носишь ваш образ в сердце своём, и вы поёте мне такие славные, чудные песни...

З и н а (отнимая у него руку). Что вы говорите? Разве можно говорить со мной об этом... сегодня!

М а с т а к о в (удивлён). Нельзя? (Она быстро идёт прочь от него.) Но... когда же можно... странная девушка!

О л ь г а (выходит, иронически). Вы - поторопились!

М а с т а к о в (тревожно). Ты - снова... Послушай - Елена тоже здесь!

О л ь г а. Вот почему вы не приходите ко мне! Это и есть та работа, которой вы так заняты?

М а с т а к о в (тревожно, тихо). Если вы встретитесь - я не знаю, что буду делать...

О л ь г а (стараясь сохранить спокойствие). Не знаете? Да?

М а с т а к о в. Честное слово...

О л ь г а. Честное слово и - вы?

М а с т а к о в. Когда люди смотрят друг на друга свирепыми глазами мне стыдно, я... я чувствую себя совершенно лишним...

О л ь г а. Вы отдаёте себе отчёт?..

М а с т а к о в. Ах, отчёт! Конечно... я всегда делаю глупости!

О л ь г а. Не притворяйтесь!

М а с т а к о в. Ш-ш! Зачем же кричать?

О л ь г а. Что это такое? Ваш способ обратить в шутку отношение ко мне, да? Вы плохо, вы пошло придумали!

М а с т а к о в. Ах, зачем ты говоришь этим тоном? Что я тебе сделал? Ведь ты - не девушка... и я не могу жениться на тебе немедленно... это смешно! Ей-богу - это смешно!

О л ь г а (тише). Не смейте издеваться надо мной! Я требую объяснений! Я не знаю... это, наконец, жестоко... это - грязно! Послушайте, проповедник добра и красоты, или как вас там зовут...

(Из дома выходит Елена.)

М а с т а к о в (раздражаясь). Я же объясняю вам русским языком...

О л ь г а (видит Елену). А, милостивый государь, теперь я вам сделаю небольшой скандал... вам всё-таки будет неловко...

М а с т а к о в. Что же это будет! Чего вы хотите?

О л ь г а (бросив цветы). Елена Николаевна... позвольте вам напомнить ваши слова... мы обе женщины...

Е л е н а (кутаясь в платок, тихо говорит, подходя ближе). Пожалуйста, уйдёмте отсюда.

О л ь г а. Но вы - умнее меня... вы устроили как-то так, что... я, кажется, с ума схожу!

Е л е н а. Константин, ты плохо выбрал место...

М а с т а к о в (почти грубо). Я ничего не выбирал! И ничего не понимаю! Что требуют от меня? Чтобы я немедленно венчался? "Исайя ликуй"? Ещё раз - "ликуй Исайя"?

О л ь г а. Что за пошлая шутка! Послушайте, он сейчас объяснялся в любви Зине...

М а с т а к о в (удивлён). Я?

О л ь г а. Он носит её образ в сердце своём... говорил он ей...

М а с т а к о в. Послушайте! Что за глупость?

О л ь г а (мечется, взбешена). Это не глупость, это носит другое имя! Авантюризм, распущенность... Мне - стыдно, сознаюсь - я никогда не бывала в таком смешном, дурацком, унизительном положении... о да, сознаюсь!

М а с т а к о в (смотрит на них обеих по очереди). Довольно! Говорите что вам угодно, делайте что хотите, а я - я уеду! Я не позволю тащить меня на верёвке даже и в рай... Ничего дурного я не сделал, и никто не страдает, это я страдаю!