Чудеса как признак жизни
Шрифт:
Ветер поносил португальца изрядно, да и потрепал, конечно, тоже. Живет подаяниями – то скудными, то, если какой бюргер восхитится и раскошелится, солидный обед себе устроить может. То же с ночлегом: от «наша крыша – небо голубое» до номера в неплохой гостинице со звездами, правда, не небесными. К переменчивости и капризам судьбы привык за это время и на судьбу обиды не имеет: «Оно же как: сегодня плохо, а завтра, глядишь, опять в гору. Тут главное не отчаиваться», – говорит.
Те земли, где побывал, например Эстонию, как и всю Прибалтику, знает плохо: ехал только
«Фиговый из тебя Васко да Гама, – вынесла свой вердикт одна из питерских туристок. – Съездил бы да убедился, что всё у нас не так уж и плохо. А то 18 лет болтаешься как это самое, а со слухами справляться не научился. Какой же ты путешественник?» Но на хлебушек пару евро в шляпу положила.
Успехов в Китае, товарищ Лопес!
Наш Дэвид Пертович
Дэвид из австралийского Перта уже третий месяц путешествует по России, не имея при этом, правда, ни малейшего желания попадать в книгу рекордов, устанавливать эти рекорды да и вообще громко заявлять о себе. Не то чтобы стеснительный – скорее скромный. Тихий такой Дэвид Пертович (фамилию мы не спрашивали, поэтому выбрали такую), средних лет дядька, всерьез интересующийся историей и культурой Европы. Встретились с ним в Печорах, оказавшись первыми, кто кроме «Good morning» [5] может произнести еще что-то на родном наречии путешественника, чем привели его в немалый и благодарный восторг. Понятное дело, разговорились.
5
«Good morning» (англ.) – «Доброе утро».
Месяца три назад Дэвид, пройдя эти кошмарные мытарства с получением визы (уберите визы, а?), впервые появился в России. «А интересно просто, – сказал. – Прочитал пару ваших классиков, посмотрел несколько фильмов – художественных и документальных – и влюбился в страну. Чтобы любовь не была заочной, явился вот к вам».
Начал с… Башкирии, со Стерлитамака. «Классику оставил на потом. Петербург, Москва, то-сё – это я завсегда успею. Захотелось вот посмотреть на Россию провинциальную. Посмотрел и восхитился. Похоже, тот самый менталитет, та доброта, гостеприимство и юмор с меланхолией, о которых речь идет в ваших фильмах и книгах, именно здесь-то, в глубинке, и сохраняются на совесть. Так что езжу, хожу и радуюсь».
Потом уже были Москва и Питер, конечно, – тут Дэвид просто делает большие глаза и заявляет кратко: «Да-а! Это вещь, скажу я тебе!» Но в глубинку тянуть продолжает со страшной силой, поэтому за обеими столицами последовали Казань, Нижний Новгород, Смоленск, Псков, а сейчас вот Печоры.
Особое внимание Пертович уделяет монастырям: по нескольку дней остается здесь ночевать, днем ходит на службы, пытается в силу весьма скромных языковых способностей – что своих, что местных – узнать о христианстве побольше. Иногда получается. Вот, например, в Псково-Печерском монастыре он убедился, что христианство – это не только и не столько архитектура, гимны, ладан, иконы – в общем, не столько внешность, – сколько то, что внутри. «Знаешь, с какой любовью со мной разговаривали монахи здесь? – спрашивает. – Помогали, показывали монастырь, улыбались. Чаем поили, что-то спрашивали, смеялись. Один английский немного знал, так спросил: „Are you searching for God?“ („Ты ищешь Бога?“) Я ему такой: „Sure!“ Он и говорит: „Это хорошо. Ищи!“ Потом снова чай пили. Хорошо у вас».
На днях Дэвид рухнул. Свалился в темноте с высокого крыльца гостиницы. Лежит не шелохнется. А тут мы подходим. Собственно, так и познакомились. Good evening [6] . Небольшая паника хозяев, поднимание стонущего тела, осмотр, обработка пораненной руки, перевязка, снова чай, пара крепких шуток про австралийского подранка и лишний бокал пива. «Ничего, – говорит, потирая руку. – Шутка, если добрая, иногда больше лекарства помогает. Но свет иногда лучше включать. Да и с пивом, если честно, поосторожнее бы надо». Мы вовсю головами закивали.
6
«Good evening» (англ.) – «Добрый вечер».
Как-то после очередного похода в монастырь спросил, а что, собственно, интересного есть в Эстонии, которая совсем рядом? Ну, тут мы развернулись вовсю: и про Пюхтицу рассказали, про Причудье, Принаровье, про монастыри и красоты местные. Утешили, что и с английским полегче будет. «А люди там хорошие есть?» – спросил. – «Пертович, ты прям как с луны свалился, а не с крыльца. Хорошие люди везде есть. Съезди проверь». Обрадовался, рюкзак стал собирать.
Если встретите на наших просторах – российских, эстонских или еще каких – этого мужика, передайте ему большой привет из Печор. Дэвид Пертович – дядька хороший, добрый. Ищущий. Наш.
Молодежь, «дешевые понты» и честные миллионы
– Не, ну не дуры, а?! – заорал Кари, бросая трубку. Трубка разлетелась на асфальте вдребезги. – «Я в офисе привыкла работать!», «Мне на воздухе находиться вредно!», «У вас там земля и негигиенично!» – передразнил он гневно недавних собеседниц. – Тупицы толстые! Кабинеты-офисы им подавай! А клубнику, поди, поедают – думают, поди, что она прямо в упаковке на деревьях вырастает.
Тут скромный финский труженик вновь обрел известное финское спокойствие и обратился ко мне:
– Вот смотри. Весна наступает вовсю. Работы, сам видишь, невпроворот. Я один просто не успеваю. Жена не в счет – она бухгалтерией заведует. И так слабая. Вывод: на всё теплое время года я должен нанимать работников, желательно таких, которые от работы не бегают. Желательно понимающих по-фински. Ага, подал объявление в нашу местную газету с таким примерно содержанием: «Требуются трудолюбивые помощники для работы в поле и в лесу». Я человек известный в округе – все знают, что с оплатой не подведу, да и не принято у нас обманывать людей: что заработал – получи. Так ведь не хотят работать-то! Звонят студенты и первым делом спрашивают не о том, что конкретно нужно делать, чем заниматься, а где находится офис, откуда они «будут рулить продажами клубники». Ну постыдились бы хоть немного! Что, так устали от трудов праведных, что только офисным планктоном себя мыслить могут? Совсем сдвинулись. Куда катится Финляндия, ума не приложу. Не, не та нынче молодежь пошла, не та. Вот раньше-то, помню, вставали мы вместе с солнышком и шли с отцом работать… – Дальше начался знакомый многим рассказ про то, как раньше вообще всё хорошо было: и солнце теплее, и зима холоднее, и деревья зеленее – не то что нынче. А молодежь вообще испортилась, никакой на нее надежды не осталось.
Песня-то знакомая, но каждый год Кари дополняет ее новыми куплетами. Кари Каяноя – скромный финский труженик, скромный финский миллионер и фермер по совместительству. Точнее будет сказать, что миллионером он стал, во-первых, из-за того что фермер, во-вторых, потому что скромный, и в-третьих, потому что, несмотря ни на какие новые куплеты в адрес молодежи современной, он ее, эту молодежь, очень даже любит, приглашает к себе на работу и учит уму-разуму, за что молодежь разных наций ему благодарна до невозможности.