Чудеса лунной ночи
Шрифт:
От этой грозной силы природы человек защититься способен пока лишь пассивно. Да и вряд ли когда-либо будет возможно взять под контроль смерчи, землетрясения, извержения вулканов. Земля еще молода. Она способна силой своей играть, и с этим считаться надо, как с неизбежностью.
Фото из архива В. Пескова. 23 декабря 1984 г.
1985
Как
(Окно в природу)
Эта прекрасная фотография сделана в апреле месяце на Камчатке. Только что медведица вылезла из берлоги. Она худа и еще полусонна.
Решает задачу: как себя повести? В тридцати шагах от нее — человек с фотокамерой, а рядом — крошечный медвежонок… Звери и человек разошлись подобру-поздорову. На память о встрече остался снимок: медведица после зимнего сна.
Сон у медведей долог. И давно занимает людей. Зимняя спячка — это уловка природы помочь животным пережить суровое время, время бескормицы и морозов. Мелкая теплокровная мелюзга — летучие мыши, ежи, суслики и сурки — впадают на зимнее время в спячку.
Это значит, что их организм живет по режиму большой экономии: температура тела почти равняется температуре окружающей среды, сердцебиение сокращается в десятки раз, обмен веществ — в 20 — 100 раз.
Иначе живет зимою медведь. Его пребыванье в берлоге спячкой не называют. Это длительный сон, при котором жизнедеятельность замедляется незначительно — медведя можно спугнуть, поднять из берлоги. И, самое главное, во время зимнего сна у медведицы появляются малыши, им нужно питанье, значит, организм матери должен функционировать так, чтобы дети были вдоволь накормлены и согреты.
Ко сну медведи готовятся загодя. И главное заключается в том, чтобы в осеннее время нагулять жира как можно больше. Медведи усиленно кормятся, поедая все, что встречается на пути, чередуя растительный корм с животным, предпочитая, однако, особо сытную пищу — на востоке идущую на нерест рыбу и кедровый орех. Примерно в три раза больше обычного съедают медведи пищи перед долгим пятимесячным сном, нагуливая более сорока килограммов жира. Ежели по болезни или недостатку кормов такого запаса не образуется, медведь в берлогу не ляжет. Он будет шататься в поисках пищи («шатун»), он потеряет всякую осторожность и станет опасным для всех, кого встретит в лесу. Такой медведь обречен. Его настигает пуля или он гибнет от истощенья.
Иное дело, когда все идет хорошо. Недели за две до того, как залечь, медведь к пище не прикасается, разве что ест волокнистые стебли и корни. Желудок и кишечник его очищаются, а на выходе образуется пробка — в течение всей зимы никаких выделений из тела зверя не происходит. Незадолго до первого снега в облюбованное для берлоги место (чаще всего под вывороченным деревом) медведь начинает носить «постель» — мох, еловые ветки. По чернотропу понуждаемый холодом медведь залегает. Но часто он дожидается первого снега, обходит берлогу кругами (нет ли опасности), потом, пятясь задом — тоже мера предосторожности, — достигает берлоги. И снег скрывает его следы.
Спит медведь чутко, особенно в оттепель. Лет двадцать назад в новгородских лесах мы подходили к берлоге по затесям, сделанным на березах. Соблюдалась полнейшая тишина, и все же медведь подпустил нас не ближе двадцати метров. В обозначенном месте мы увидели вспученный снег — рявкнув, зверь исчез в болотистом буреломе.
И все же покидает берлогу медведь неохотно. Бывают случаи, выглянет (охотники говорят: «поздоровался») и снова в берлогу. Бывает, берлога подмокнет — нехотя, но квартиру медведь меняет. Все это, однако, чрезвычайные происшествия. Чаще всего жильца ничто не тревожит, разве что мыши, выстригающие в медвежьей шубе дорожки, уносят в гнезда подстилку.
Переваливаясь с боку на бок, спят медведи пять месяцев. Температура у них немного снижается, дыханье становится редким. «Отопленье» громадного тела идет за счет жира.
А медведиц с середины зимы еще начинают подсасывать медвежата. Их чаще — два, редко — три и четыре. Рождаются они маленькими, с рукавицу. В берлоге растут не быстро. И все же материнских запасов до начала апреля, до выхода из берлоги хватает едва-едва. Похудевшая, но не утратившая здоровья, отряхивает медведица зимний сон. Аппетит в это время у нее зверский. Хватает клюкву, бруснику…
Но это все бывает весной. Сейчас же, в январе, косолапые звери спят. Сосут ли в берлоге медведи лапу или это всего лишь старые байки? Считали, что байки. Однако специальные наблюдения показали: сосут! Но как объяснить эту сонную страсть у зверей?
Кое-кто из зоологов полагает: кожа на лапе линяет и беспокоит медведя, есть, возможно, на ней и какой-то фермент… Но вот другое сужденье. Желудок и кишечник медведей во время сна заполнены слизью. Это поддерживает физиологическое равновесие в организме. Слизь давит на стенки желудка, создавая ощущение сытости, — голод медведя не мучает. Но жидкость из слизи частично всасывается кишечником, запасы ее должны пополняться. Откуда? Медведь ведь не ест и не пьет.
Возможно, что лапа его как раз выручает — посасывание способствует выделению слюны, и таким образом поддерживается круговорот воды в организме.
Разными способами получены эти сведения: тщательным осмотром убитых медведей, а кое-что дали и современные средства исследования. Усыпленным перед зимовкой медведям надевали ошейники-датчики с передающей радиостанцией. Залегшим в берлоги медведям было и невдомек, что сигналы о сонной их жизни принимаются спутником, а потом анализируются зоологами.
Фото М. Жилина (из архива В. Пескова).
5 января 1985 г.
Остановленный миг
(Окно в природу)
Немецкий журнал Tier («Животное»), который редактирует Гржимек, время от времени под специальной рубрикой помещает особо удачные снимки. Один из них перед вами: куница белодушка в прыжке. Все, кто снимает животных, сразу скажут: это действительно очень большая удача. В природе, кажется, нет существа проворнее, чем куница. Молния! В круговерти ее движений иногда невозможно отличить, где голова и где хвост. Лет двадцать назад я снимал ручную куницу с выдержкой очень короткой — одна двухсотая доля секунды. И все же на большинстве кадров изображение было смазанным.