Чудесный сад
Шрифт:
Сарсембай подошёл к купцу и сказал:
— За всю мою жизнь ещё ни разу не приснился мне хороший сон. Дяденька, продай мне свой сон! Пусть этот сон будет моим.
— Продать сон? — засмеялся купец. — Изволь. Что же ты мне дашь за него?
— У меня есть одна монетка… Вот она.
— Давай сюда твою монетку! — вскричал купец. — Дело сделано. Отныне мой сон принадлежит тебе, мальчуган!
И купец рассмеялся ещё громче, а вслед за ним рассмеялись все, кто был в караван-сарае. Пастушок же, довольный покупкой, вприпрыжку выбежал со двора…
Много дорог исходил с тех пор Сарсембай. Много аулов встречалось ему на пути. Но нигде не находилось для него работы, нигде не находилось для него крова, нигде не находилось чашки айрана.
Была зима. Тёмной ночью брёл Сарсембай по степи, согревая дыханием пальцы. Злой ветер шатал его из стороны в сторону, вьюга кружила на одном месте. Сарсембай плакал, и слёзы замерзали на его щеках. Опустился он, обессилев, в сугроб и промолвил в отчаянии:
— Чем такая мука, уж лучше бы меня растерзали волки!
И только произнёс он эти слова, как тотчас из мрака показался огромный волк: шерсть дыбом, глаза горят!
— Наконец-то, — провыл волк, — попалась мне добыча! То-то рады будут мои волчатки.
— Убей меня, волк, — сказал мальчик тихо, — пусть порадуются твои волчатки. Смерть для меня отраднее жизни…
Но волк не двинулся с места и только пристально смотрел на мальчика. Наконец он проговорил:
— Не ты ли это, Сарсембай, отдавший мне хромую овцу? Здравствуй, я узнал тебя. Не бойся, я тебя не трону, а может, и помогу тебе сохранить жизнь. Садись-ка на меня верхом да держись покрепче!
Сел Сарсембай, и понёс его волк по сыпучим сугробам. Домчал до опушки дремучего леса и говорит:
— Видишь, Сарсембай, вдали огонёк? Это костёр горит. Там останавливалась на привал шайка разбойников. Теперь они ускакали дальше и не скоро вернутся назад… Ступай, погрейся у костра. А к утру, может быть, потеплеет… Прощай!
Волк исчез, а Сарсембай поспешил к огню. Обогрелся он и даже подкрепил немного силы — обглодал кости, брошенные разбойниками у костра. Он был так счастлив, что готов был запеть песню. Много ли нужно, чтобы развеселить бедняка?..
Стало светать, костёр догорел и погас. И когда почернели угли, мальчик засунул руки в тёплую золу. Хорошо было рукам! Он погружал их всё глубже и глубже и вдруг почувствовал под пальцами какой-то твёрдый предмет. Сарсембай вытащил его из золы и ахнул… Золотой ларец! Сердце мальчика забилось… Что в ларце?..
Сарсембай открыл крышку. В этот миг над землёй показался край солнца, и первый луч упал прямо на ларец. Сарсембай вскрикнул и зажмурился от нестерпимого блеска: ларец был полон алмазов!..
Прижал пастушок свою находку к груди и пустился бежать лесом, не чуя под собой ног от радости.
«Только бы поскорее добраться до жилья! — думал он. — Теперь я заживу без горя… Моего богатства хватит и на сто человек».
А лес становился всё гуще и гуще. Жутко сделалось Сарсембаю, и он уже пожалел, что забрался в такую глушь.
«Что стану я делать в этих безлюдных дебрях со своими сокровищами?»
Но тут меж стволов мелькнул свет, и мальчик вышел на широкую поляну. Посреди поляны у незамерзающего потока стояла большая богатая юрта, крытая белой кошмой.
«Что за люди живут здесь? — подумал Сарсембай. — Не обидят ли они беззащитного горемыку?»
Припрятал Сарсембай золотой ларец в дупле старого дуба и вошёл в юрту.
— Здравствуйте! — сказал он.
В юрте горел очаг, а перед ним на корточках, склонив голову, сидела в глубокой задумчивости девочка. При виде незнакомца она вскочила и уставилась на него с удивлением и испугом.
— Кто ты, мальчик, и как попал сюда? — проговорила она наконец.
Сарсембай смотрел на девочку и не мог вымолвить ни слова. Никогда не встречал он подобной красавицы, только в песнях акыны поют о таких. Но, видно, на душе у неё лежало какое-то тяжкое горе: печален был её взор, а личико было бледнее снега.
Овладев собой, мальчик сказал:
— Я сирота Сарсембай. Брожу вот по свету в поисках работы, крова и пищи, да заблудился и набрёл на твоё жильё. А ты кто, девочка?
Шагнула девочка к нему и заговорила, трепеща от волнения:
— Меня зовут Алтын-кыз, и нет на свете девочки несчастнее меня. Но что тебе до меня, Сарсембай? Ты сам в страшной опасности… Беги что есть мочи отсюда, беги, если найдёшь путь из этих заклятых мест. Знаешь ли ты, куда завело тебя твоё горе? Это юрта кровожадной Жалмауыз-Кемпир. Вот-вот вернётся она домой. Несдобровать тебе… Спасайся же, пока не поздно!..
Тут за дверью раздался шум, треск и топот. Ещё больше побледнела девочка.
— Поздно! — в ужасе сказала она и, схватив Сарсембая за руку, потащила его подальше от очага и прикрыла кошмой.
Сарсембай притаился, но сквозь маленькую щёлочку видел всё, что творилось в юрте.
Широко распахнулась дверь, и в юрту ввалилось красногубое чудище — страшная Жалмауыз-Кемпир. Нос у неё крючком, космы торчком, зубы оскалены, как у волчицы. Обвела она юрту подслеповатыми глазами и, присев у очага, протянула к пламени костлявые чёрные пальцы. Так сидела она некоторое время, тяжело сопя, а Алтын-кыз стояла поодаль и не шевелилась.
Согревшись, Жалмауыз-Кемпир прохрипела:
— Алтын-кыз, подойди ко мне.
Вся дрожа от страха, девочка сделала шажок к старухе и приостановилась, а та схватила её крючковатыми пальцами и притянула к себе.
Застонала Алтын-кыз от боли. Сарсембай сжал кулаки и уже готов был наброситься на старуху, но в этот миг Жалмауыз-Кемпир злобно взвизгнула и, оттолкнув от себя девочку, закричала:
— Негодница! Ты что ж это всё бледнеешь да сохнешь?! Или не знаешь, для чего я держу тебя в своей юрте? Мне уже давно пора бы съесть тебя, а я откладываю да откладываю — жду, когда ты образумишься и начнёшь толстеть. Так слушай и запоминай: если и завтра к моему приходу ты останешься такой же тощей, как сейчас, я живьём зажарю тебя на этом очаге!