Чудесный сказки о всем на свете
Шрифт:
Лера приуныла. То, о чем говорила ехидная чайка, ей было известно из книг. Правда, в них говорилось то ли о лосях, то ли о кроликах.
Погрустив, она взяла себя в руки и попыталась что-нибудь придумать. У нее не получилось потому, что на скале было шумно — позавтракавшие чайки наперебой рассказывали друг другу о глупой сухопутной черепахе, которая приперлась на остров за тысячи километров от своего дома, приперлась, чтобы прочно сесть в лужу. И назвали Лерку Дурехой. Прозвище понравилось всем чайкам и скоро над всем островом раздавались многоголосые крики: Дуреха! Дуреха! Дуреха! Дуреха! Дуреха!
Лера не обижалась на легкомысленных чаек, тем более, в голове у нее появился кончик какой-то правильной мысли. Сначала эта мысль никак не хотела вытаскиваться, но Лера проявила умственную настойчивость и скоро поняла, что надо делать.
Решение было таким простым, что Лера выстрелила головой из панциря и принялась с удовольствием слушать чаек, которые по-прежнему сотрясали воздух радостными криками: Дуреха! Дуреха! Дуреха! Дуреха! Дуреха! "Скоро вы запоете по-другому, — подумала Лера и поползла искать умных чаек.
Увидев блестящие от радости глаза сухопутной черепахи (у всех чаек хорошее зрение), подруги Леры поняли, что она что-то придумала, и немедленно слетелись к ней.
— Люди едят омлеты и яичницы, но куры у них не переводятся — сообщила им Лера победно.
— Да? — удивились чайки, — А почему? У них, наверное, нет противных чаек
— Потому, что они не жадничают и не портят яиц понапрасну!
— Неужели? — удивились чайки. — Не может быть!
— И если вы хотите, чтобы у вас была еда и бедные морские черепахи не исчезли из природы, вы просто-напросто должны жадных чаек...
— Ощипать! — взмывая в воздух, вскричали Лерины подруги.
Жадных и противных чаек было много, но порядочных оказалось больше. И скоро все население острова знало: если откуда-то раздаются обиженные крики и в воздух взлетают пух и перья, то это значит, что еще одна противная чайка расплачивается своим белоснежным нарядом за жадность и хулиганство.
А Лера лежала у берега и наслаждалась величественным океанским видом. И иногда — доносившимися до нее криками отдыхавших на скале чаек: Лера Умнеха! Лера Умнеха! Лера Умнеха! Лера Умнеха! — кричали теперь они.
Отдохнув с месяц, черепаха Лера по прозвищу Умнеха начала потихоньку собираться домой. Потому что даже у черепах есть родина, по которой всегда тоскуешь.
И выросли пальмы, и открылся колодец...
К концу прогулки дочь потребовала сказку.
Отец думал недолго.
– Вот пустыня, огромная безжалостная пустыня, - очертил он на сухом песке широкий круг.
– На одном ее краю жила в незапамятные времена одинокая девушка. Нет, у нее было много родственников, она любила папу с мамой, любила сестер и братьев, любила соседей и людей, но в сердце ее оставалось много еще места. И это пустое место сжимало сердечко девушки, просило заполнить его чем-то необыкновенным.
А на другом конце пустыни жил пригожий юноша...
– И он тоже был одинок...
– вздохнула дочь.
– Да, он был непонятно одинок, хотя папа с мамой души в нем не чаяли, и у него было много верных друзей и товарищей.
И вот однажды, когда тоска их стала острой, как верблюжья колючка в самую жару, в пустыне поднялась страшная буря. Ветер порывами дул то в одну сторону, то в другую, он был пропитан чем-то необыкновенно важным, таким важным, что юноша с девушкой не стали прятаться в своих глинобитных хижинах. Они встали каждый у своего края пустыни и попытались понять ветер. И ветер проник к ним в сердца. Сначала в сердце девушки, потом, изменив направление, в сердце юноши. И каждый из них понял, что на другом краю пустыни находится то, что превращает неизбывную тоску в радость, долгую, как жизнь.
Когда ветер стих, юноша взял бурдюк с водой и пошел через пустыню.
И девушка взяла бурдюк с водой и пошла ему навстречу.
...Они шли много-много дней. Когда вода у них кончилась, пустыне все еще не было конца. Они уже знали, что умрут от зноя и жажды, но продолжали идти. И вот, когда силы уже почти оставили их, они увидели друг друга. И поползли навстречу. И через вечность и много-много барханов пальцы их соприкоснулись, и глаза увидели глаза. Сердца их заполнила любовь, которая была во много крат шире самой широкой пустыни, и они поняли, что жили не зря, и шли не зря.
Так они и умерли - с любовью в сердцах. А на месте их смерти выросли две статные финиковые пальмы, и открылся глубокий колодец с прохладной и чистой водой. И влюбленным той страны было не так уж трудно в поисках счастья пересекать пустыню из края в край.
– Плохая сказка...
– едва удерживая слезы, проговорила девочка.
– Сочиняй, давай, другой конец! Хороший.
– А по-моему, конец вовсе даже не плохой. Разве это плохо, если теперь любой человек может пересечь эту страшную пустыню без особых затруднений?
– Папочка, ну сочини другой конец! Ну что, тебе трудно? А то я не буду ночью спать! И вы с мамой тоже.
– Ну ладно, слушай тогда:
– И вот, когда силы уже почти покинули их, они увидели друг друга. И поползли навстречу. И ровно через вечность руки их соприкоснулись, а глаза увидели глаза. Сердца их заполнило чувство, которое было во много крат шире самой широкой пустыни, и они поняли, что жили не зря, и шли не зря. Легко поднявшись, они взялись за руки, и пошли к горизонту. Они были полны сил, потому что, если любовь, живущая в сердце, шире любой широкой пустыни, то всякая пустыня становится бессильной.