Чудная Деревня

Нурова Татьяна Анатольевна

Мы так и жили вдвоем с бабушкой. Мать приезжала за все это время только раз – привезла документы мои. Жаловалась, что жизнь у нее, по- прежнему, неустроенная. Посмотрела на меня равнодушно – вздохнула.

– Была бы возможность я бы тебя взяла. А так тебе тут будет лучше.

Быстро собралась и ушла.

Время было сложное дурное. И хоть лихие девяностые уже подходили к концу. Но повсеместный бардак, – дележка собственности и все прочие радости перестройки, дошли и до села. Пенсию частенько не платили. Колхоз развалился, и остались селяне без работы. Выживали за счет огородов и скотины. Многие подались в города на заработки. Село вот только процветающее вдруг опустело и главное – люди стали вдруг резко злыми.

Только в нашем селе. Несколько пьянок, – закончились смертоубийством. Такого вообще никто не помнил, что б было. Да, пьяниц, на селе не было отродясь. А тут чуть ли ни в каждом доме стали гнать самогонку, да и сами упивались до смерти. Если с едой у нас с бабушкой было нормально – все – таки, курей держали и огород. Картошка то уж точно всегда была. А вот ягоды и яблоки приходилось бабушке почти за бесценок отдавать перекупщикам. Меня требовалось еще, и одевать – росла я быстро. Да и на школу деньги надо было. Но я никогда не видела бабушку расстроенной или плачущей. Иногда смотря по телевизору новости. Она говорила.

– О, мы хорошо живем и главное здоровы. Еще бы сил хватило тебя вырастить. А больше мне и ничего не надо.

Весна что- то не спешила. Вроде вот тепло даже солнечно утром, но вдруг небо затягивало, и сыпалась ледяная крупа. Школьникам, которым, не надо было, сдавать экзамены учителя выставляли оценки в конце апреля, у всех огороды и у учителей тоже. Наш класс задержали в школе на вторую смену. Уроки продлили, что бы успеть закончить год и сразу выставить годовые оценки. Ух, как я торопилась домой, а потом вспомнила, что бабушка просила хлеб купить – пришлось еще в магазин вернуться. Я ухитрилась промочить ноги – так торопилась, что в лужу наступила. Вся испачкалась и замерзла. Я шагала по тротуару и уже когда до дома вот- вот, рукой подать – почувствовала взгляд. Обернулась. Около своего дома стояла старушка – баба Маня. Я поздоровалась. Старушка мне нравилась. Она никогда не сплетничала и всегда искренне интересовалась мной и всегда со мной заговаривала, если я проходила мимо.

Ой, баб Маня – а я вас и не увидела. Извините меня, замерзла я сильно и домой хочу.

– Да знаю я все Елена,– поговори со мной минутку мне очень надо. Пришлось мне вернуться.

– Вы без пальто замерзнете ведь.

– А ничего – махнула рукой баба Маня. – Мне уже все можно. Ты Елена меня выслушай да домой беги.

Я, засунув руки – поглубже, – в карманы куртки. – Наклонила голову к старушке.

– Скоро твоя жизнь перемениться и только от тебя будет, зависеть – как ты будешь жить. – Думай, прежде чем, что то делать. А главное ты бабушке Татьяне Ивановне как, придешь, скажи. – Виновата я перед ней сильно. Всю жизнь каялась – а боялась сказать. Боялась, что не простит. Тогда перед войной я в Чудную деревню, бегала. И все, что случилось,– потом мой грех. – Я всю жизнь его замаливала пусть и она меня простит. Так и скажи.

Я растерялась. Баба Маня такая всегда рассудительная и, спокойная – а тут столько эмоций.

– Не смотри на меня так. Ты сейчас единственная кто передать мои слова может. Хочу спокойно уйти – продолжала старушка. Единственный раз я оступилась, и камень на душе всю жизнь ношу. Прощай. Беги домой и передай обязательно.

Я быстро пошла – а потом не выдержала и обернулась. Баб Мани уже не было. Ох и день сегодня тяжелый и баб Маня все не шла из головы. Странная она, какая то. И мне чего – то непонятного наговорила. А все из головы прочь – домой в тепло.

Бабушки дома не было. И печка прогорела почти. А, ночь холодная будет. Я подкинула дровишек. Поставила чайник и пошла, чистить сапоги и куртку. Пока я возилась с одеждой да на стол накрывала, услышала, как стукнула дверь. По шагам узнала бабушку. Пока она – снимала верхнюю одежду, я стала говорить.

– Баб, я тут недавно, когда домой шла. – Баб Маню встретила. Она просила очень,– обязательно

тебе передать.

Я торопливо стала ей пересказывать разговор со старушкой.

– Баб да что ты так долго.– Пойдем чай пить. Я так замерзла. Бабушка что случилось. Только сейчас я, заметила каким, вдруг бледным стало – ее лицо.

Она села за стол и внимательно посмотрела мне в лицо.

– А, не врешь ли ты мне Елена.

Ох, я возмутилась даже. А оно мне надо.

Бабушка замялась было видно, что она растеряна. – Так Маня утром рано умерла. Как ты утром в школу убежала, ко мне пришла Светлана внучка ее.

Попросила чтоб я сегодня помогла собрать Маню , и позже я снова уйду читать над ней. Священника в селе не было и если кто – то умирал, старушки собирались и до похорон читали возле гроба псалтырь. Теперь я растерялась и напугалась. Но как же это. Я ведь точно ее видела и говорила с ней.

– А что у вас произошло перед войной?– Ты мне расскажешь. Бабушка опешила.

–Это не твое дело. Что было – то было, и только нас касается. Да и знала я все и простила ее давно. Маня сама себя наказывала. Ладно – не бери в голову. Одна то дома не побоишься или, может, со мной пойдешь.

– Нет, сразу открестилась я. Не хочу.

Поужинали мы молча. У каждой из нас были мысли невеселые. Бабушка ушла, а я стала убирать посуду со стола. Страха не было. Только удивление. И усталость, все-таки, взяла свое – я пошла спать. Думала, что не усну, но состояние было, как упала и провалилась во тьму. Проснулась рано, за окном было, еще темно. Какое то время просто лежала, тихо всматриваясь в темноту. Вдруг мне показалось, что вокруг меня танцуют тени. Это было не страшно, а красиво. Потом тени замелькали быстрее. Я услышала, как скрипнула дверь. Бабушка вернулась. Я хотела встать и вдруг – жар охватил мое тело. Огонь во мне перетекал волнами. И было очень больно. Мне показалось, что я слышу, как скрипят мои кости от напряжения. Я попыталась встать и потеряла сознание.

Я была окружена плотным туманом. Тело горело. А грудь казалось, сдавливали обручи, и дышать было тяжело. Я слышала голоса – но слов не понимала. Я чувствовала прикосновения к своему телу – но не могла открыть глаз или что то сказать. Сколько это продолжалось? – Мне показалось, что целую вечность. А потом вдруг, отпустило, и боль ушла.

Кто держал мою голову, и я почувствовала влагу во рту. С каждым глотком мне было легче и я, наконец, – смогла открыть глаза. Надо мной склонилась женщина, но рассмотреть, я ее не могла. Черты лица расплывались. Тело ломало как от тяжелой работы, и я немного поворочалась и уснула. Проснулась – за окном снова темно.

– Ну, вот отошла – раздался певучий голос. Я повернула голову.

– Меня Любава зовут. Женщина симпатичная худенькая. Вот Татьяна – а ты боялась – продолжала далее Любава. В дверях стояла бабушка. Она с такой болью смотрела на меня.

– Что со мной просипела я. Гортань как наждачная бумага.

Это сила тебя заполнила – а ты испугалась. Вот неладно и вышло. Не говори ничего пока. Вставай. Тебе нужно расходиться. – Любава стала говорить строго. – Мы с Татьяной вещи твои собрали. И нам скоро нужно уходить. – Я, не пойду, заупрямилась я. – Как я бабушку оставлю? Да и куда зачем.

– Ох, какая ты вредная. А бабушка так тебя нахваливала. И пойдешь ты как миленькая – иначе помрешь – говорила Любава. А Татьяна и без тебя справиться, и отдохнет от тебя.

Сил спорить не было. Любава тормошила меня как куклу. Подавала приготовленные вещи и следила, чтоб я все правильно одела.

– Но скажи хоть куда пойдем? – спросила я.

– Елена. Мы идем в Чудную деревню. Там мой дом. Любава запнулась и продолжила. Вот дойдем и я тебе все расскажу. На все твои вопросы отвечу. А пока нет. Идти долго. Хозяин лесной спит, короткую дорогу открыть некому. Поэтому и долго. – Она почти подтащила меня к столу.