Чудные девяностые
Шрифт:
Алексей несколько раз созванивался с Олегом, рассказывал про работу и Южную Америку, спрашивал, как там в Москве. А в Москве, как и предрекал Иван Петрович, становилось все беспокойнее. Конфликт президента Ельцина и Верховного Совета набирал обороты. Страна раскололась на два лагеря и все чаще по стране шли митинги и акции протеста коммунистов. Шахтеры устроили забастовку у белого дома, требуя выплат задержанных зарплат, инфляция лихорадила умы. Казалось, что только совсем ленивый не жил там бурной политической жизнью.
Олег стал все больше заниматься бизнесом. Он на время потерял интерес к их исследованиям и занялся рекламой
– Леша, тут такое творится, можно бабки делать из ничего, буквально лепить из воздуха, – лихорадочно говорил он ему по телефону. – Идет время приватизации и можно за копейки скупать любую собственность. Я сейчас вместе с банкирами готовлю крупный медиа проект, закачаешься. В общем, некогда мне отлучаться. У вас там здорово, рад за вас, но я сейчас нужен здесь! Лучше ты сам приезжай, все сам и увидишь, – он буквально дышал всем этим бумом.
Не смог приехать и Денис, компьютерщики стали нарасхват. Каждая крупная структура имела теперь свои компьютерные сети и их надо было настраивать, налаживать и держать в безопасности. Он устроился в нефтегазовую компанию, откуда вряд ли мог так просто уйти.
– Контракт, дружище, да и платят зелеными, в этом году точно не смогу, извини, -сообщил он ему по телефону.
Алексей загрустил. Конечно, рядом была семья и любимое дело. Но на сердце был осадок чего-то упущенного и чужого. Он поделился своими мыслями с Аней. Она была уже на пятом месяце беременности и большую часть времени сидела дома, гуляла у моря и занималась садом.
– Дорогой, мне тоже грустно, все мои знакомые тоже остались в Москве. Мне также нелегко здесь, хотя нам вовсе не на что жаловаться, – она подошла и обняла мужа. – Родим и поедем в Москву, давай подождем до весны. Наш мальчик, а она была уверена, что это мальчик, так как он бурно начинал заявлять о себе, скоро выйдет на свет. Не хочу рожать в грязной и снежной Москве. Папа уже здесь обо всем договорился, потерпи немного, – уговаривала она его.
Так они и решили. А в октябре Таманская дивизия обстреляла Белый дом, все каналы показывали хронику событий.
– Началось, – горячо прокомментировал это Иван Петрович. – Дерьмократы против консерваторов, все им не сидится без дела. Теперь, ребята мои, там спокойствия не будет еще долго. Ну ничего, мы сейчас родим, а там и посмотрим, кто кого, – он похлопал Алексея по плечу, Аню чмокнул в лоб и уехал к Виктору обсудить событие.
– Я тут звонил маме, – сказал Алексей. – Она переживает за нас. Очень хотела бы приехать, но боится такого дальнего перелета. Вот если бы мы приехали хотя бы в Европу! Тогда можно было бы увидеться, паспорт она себе уже сделала.
Алексей уже не скрывал, что скучал по Родине и хотел быть поближе к ней, хоть на шажок. Он еще не знал, что тоска по Родине это не просто заболевание, это своеобразный инстинкт рода, который звал обратно во все времена не только его, но и восставших потемкинцев и сбежавших каторжан с Камчатки и несчастных белоэмигрантов в Харбине и Париже.
Пришла зима, по-уругвайски лето. Температурный столбик рос на глазах и ветер с моря уже не спасал от жары. Беспокоясь о здоровье Анны, Иван Петрович предложил срочно выехать на юг Аргентины в Патагонию, в курортный городок Сан-Карлос-де Барилоче. Об этом месте ходили легенды. Деньги у Иван Петровича оставались в избытке и все были только за. Сам он чувствовал себя отлично, никаких проблем со здоровьем после приема эликсира в Москве не испытывал. Летели с пересадкой в Буэнос-Айресе. Там, в аргентинской Швейцарии, так называли это туристическое место, всем задышалось легче. Сам курорт, расположенный на берегу прекрасного озера Науэль-Уапи, был окружен покрытыми снегом горными хребтами Южных Анд.
Зимой здесь было популярно катание на лыжах, летом прогулки по озерам, рыбалка и охота. Сам городок, основанный немецкими колонистами еще в 1902 году, имел настолько типичный европейский облик, что создавался эффект нахождения в австрийских или швейцарских Альпах.
– Ну вот, ты и в Европе, – весело пошутила над Алексеем Анна. Она была так благодарна отцу за смену обстановки, что беспрестанно благодарила его, обещала не болеть и выдержать здесь всю оставшуюся беременность. В лаборатории оставили Виктора с Аделиной. Им оставалось только кормить животных, встречать раз в неделю дежурного ветеринара и делать соответствующие записи в журналы.
От нечего делать, Иван Петрович с Алексеем решились на трехсоткилометровый маршрут «семи озер» с ночевками в горах. Они были поражены природой этого края, затерянными среди долин и горных хребтов фантастических озер с различными смотровыми площадками, журчащими водопадами и густыми лесами. А в это время, Анна прекрасно обходилась без мужчин, объедаясь в номере шоколадом местного производства и совершая маленькие прогулки по городу. Она подружилась здесь с отдыхающими американками и часами болтала с ними на своем прекрасном английском. Горы и озера, что еще лучше радовало глаз и успокаивало душу, особенно когда некуда было спешить.
Три месяца пролетели быстро, они празднично встретили свой новый год и в конце января вылетели обратно в Буэнос Айрес. Там, через 2 недели Анна и родила прекрасного мальчугана. Алексей всю ночь караулил у палаты Анны, но присутствовать на родах все же не решился. Назвали сына в честь деда, русским именем Иван. Иван Петрович был так рад и доволен, что Алексей невольно стал ревновать его к сыну.
А через неделю все семейство прилетело в Монтевидео. Виктор и Аделина встретили их в аэропорту и устроили праздничный ужин в честь новорожденного Ивана. Аделина тоже привязалась к малышу и помогала Анне чем могла. Своих детей у нее, к сожалению, не было, и она с радостью компенсировала это заботой о малыше.
Глава 6
Опять Москва
Прошло еще три месяца. Анна оказалась на редкость заботливой мамой. Иван Петрович тоже был примерным дедом и каждый день приезжал к ним с подарками. Только Алексей все больше и больше грустил и замыкался в себе. Казалось, что ему не хватало привычного русского драйва, этаких эмоциональных русских горок, когда не может все быть так хорошо и он стал невольно жить ожиданием смутно плохого.
Так оно и случилось, предчувствие его не обмануло. На отца в Москве было совершено покушение. Их компания после кризиса разрослась и что-то не понравилось бывшим партнерам и конкурентам. К этому прибавился и творческий кризис Алексея. В научной работе одному всегда кажется, что ты делаешь что-то не так, особенно когда не с кем поспорить. А Иван Петрович несколько утерял свой интерес к исследованиям, занимаясь то внуком, то садом. Алексей решительно попросил Аню дать ему возможность слетать в Москву.