Чудо двух континентов
Шрифт:
Ничего не делает. Никому не нужен.
Еще никогда у него не было момента, когда ему нечего было делать.
Пета доила коров, не переставая думать о мужчине, который плавал внизу. В воде он чувствовал себя просто отлично и совершенно был не похож на нью-йоркского бизнесмена, в которого она влюбилась пять дней назад.
Влюбилась?
Да еще как!
— Влюбилась в него по уши.
Пета сказала эти слова вслух, и корова повернула голову и с удивлением посмотрела на нее.
Что она такое сказала?
Правду,
— Как я могла влюбиться в Маркуса Бенсона? — спросила себя Пета. — Разве я на это способна? У нас нет ничего общего, — сообщила она коровам, — он похож на современного Прекрасного принца, Маркус Великолепный, спешащий на помощь девушкам, попавшим в беду. Может быть, это и неплохо — быть девушкой, попавшей в беду, но мы никогда не будем на равных.
— А тебе нужно быть с ним наравне? — словно спрашивали ее коровы.
— Я не хочу всю оставшуюся жизнь чувствовать себя так, как будто меня нужно спасать.
— Да, именно этого ты хочешь.
— Нет, — говорила она себе и коровам — всем, кто был готов ее слушать. — Он может оказаться на моем конце веранды, — пробормотала Пета, — стоит мне только настоять.
— Ты же его жена, вряд ли это незаконно.
— Но через две недели он уедет и...
— ...разобьет тебе сердце.
Вернувшись домой, Пета обнаружила Гарри складывающим сосиски в корзину для пикника.
— Вечер на пляже, — сказал он ей.
Вечер на пляже — эта традиция существовала в их семье уже много лет. Теплыми тихими вечерами, такими, как сегодня, они брали свой ужин и отправлялись на пляж, где разжигали костер и на нем готовили еду. Они будут ужинать, купаться и вернутся домой только в сумерках.
Замечательная идея!
— Иди за купальником, — велел ей Гарри, — и поторопись, пока Маркус не вернулся из своего заплыва.
Когда костер уже горел, Маркус вышел на берег, сосиски шипели на сковородке.
— У нас здесь барбекю, иди сюда.
Пета отвлеклась от переворачивания сосисок. Она была в купальнике, но сверху натянула футболку. Какая жалость...
Гарри поспешил приободрить Маркуса:
— Большей частью готовил я, а торт вы купили в магазине.
— Значит, мне не грозит пищевое отравление? — спросил Маркус и взглянул на Пету.
— Моя стряпня не так уж и плоха.
— Конечно, — весело сказал Гарри. — Марк, тебе сколько сосисок — три или четыре?
— Шесть, — он опустился на плед. Он обычно не ел сосиски, но сейчас они выглядели очень аппетитно. Маркус вдруг почувствовал, что голоден как волк. — Вы взяли кетчуп?
— Кетчуп? — Гарри был в замешательстве.
— Он имеет в виду соус, — объяснила ему Пета, — он говорит по-американски.
— Тебе нужно учить австралийский, — сказал Гарри, протягивая ему бутылку с соусом. — Вообще-то это не совсем соус — это «дохлая лошадь». Ты говоришь: передайте мне «дохлую лошадь», и любой австралиец поймет, что ты имеешь в виду. Значит, кетчуп по-австралийски будет «дохлая лошадь».
— Да, мне придется многому научиться, —
— Это точно, — согласился Гарри, — тебе придется поторопиться, чтобы все узнать в течение двух недель.
Они ели сосиски, а затем шоколадный торт, а потом Пета пошла купаться. Гарри отправился домой, чтобы доделать уроки. Маркус сидел на берегу и наблюдал за Петой.
Она плавала совсем не так, как он. Наверно, устала, подумал Маркус, видя, как Пета плывет на спине и смотрит на пламенеющий закат. Видно было, что ей доставляло наслаждение просто качаться на волнах.
Она сама была наслаждением.
В этом-то все дело, понял он, именно поэтому его так влечет к ней. В ней столько радости. Ей ничего не нужно, кроме ее фермы и уверенности в благополучном будущем ее братьев.
Проблемы, которые озлобляли и мучили других людей, ее совершенно не интересовали. У Петы было мало денег, а материальных ценностей и того меньше. Ее будущее было связано лишь с этой маленькой фермой.
Она никогда не примет то, что он ей предложит, подумал Маркус.
Эта мысль поразила его.
А он намерен предложить?
Она такая красивая и так нужна ему. Если бы Маркус мог взять ее с собой, он был бы счастлив!
Пета никогда не оставит Гарри, но она же может взять его с собой.
Они никогда не забудут о ферме, но он может нанять управляющего, чтобы тот за нею следил.
О чем он только думает!
Уже давно он решил, что ему лучше быть одному, так что же изменилось теперь?
Пета изменила его самого.
Маркус смотрел, как она плавает, и ему нестерпимо хотелось присоединиться к ней, но усилием воли он заставил себя остаться на берегу, заставил себя быть разумным. Когда Пета вышла из воды, он почти убедил себя, что все его мысли — просто ерунда.
Она, улыбаясь, шла к нему по пляжу, отряхивая волосы от воды, ее кудри нимбом сияли вокруг головы.
Собаки помчались ей навстречу, потом стали гоняться за чайками и собственными хвостами. Маркус сидел на песке и наблюдал, как Пета вытирает волосы полотенцем, по-прежнему улыбаясь ему.
— Ты очень красивая, — мягко сказал он.
Она замерла и посмотрела на него.
— Ты тоже ничего.
— Ну спасибо. — Он поднялся на ноги и взял ее полотенце.
— Позволь мне вытереть твои волосы.
Ее улыбка померкла.
— Не стоит, это уже что-то интимное.
— Почему нет?
— Никто из нас не собирается поддерживать эти отношения.
— У нас есть две недели...
Зря он это сказал, между ними снова выросла стена.
— Держись своего конца веранды, Маркус, — проговорила она, — наверно, даже будет лучше, если ты вернешься в домик тети Хетти.
— Нет! Все что угодно, только не это! Не выноси мне приговор, я могу утонуть в розовом.
— Тогда не трогай меня, — сердито сказала Пета. — Я приняла твое предложение выйти за тебя замуж, чтобы спасти свою ферму, но это не означает, что я буду с тобой до конца своих дней, мистер Волшебник.