Чудо и чудовище
Шрифт:
– Никто, – буркнула Дарда.
– Неправда.
– Правда!
– Не то, не то. Не обязательно человек учил. Не обязательно тебя. Смотрела, училась, так? Птицы, звери, да?
– Ну, так, – Дарда, убедившаяся было, что перед ней человек, вновь засомневалась. Иначе как он угадывал не только ее намерения, но и ее прошлое?
Он словно отмахнулся.
– Не ты первая… другие были, придумали… не здесь, давно. Здесь не придумали.
– А ты откуда знаешь? – хмуро спросила она.
– Знаю. До тебя знал.
И
Останавливать его она не стала. От побоев все тело ее разламывалось, и усталость, о которой Дарда было позабыла, разом навалилась и сбивала с ног. И еще ее утомил этот непонятный разговор. Она знала, что люди могут говорить долго, пастухи в предгорьях болтали и рассказывали истории чуть не ночи напролет, но даже родители Дарды избегали вступать с ней в долгие беседы.
Она, однако, была уверена, что одними разговорами и одной дракой дело не кончится. Не было причины чужаку покидать распадок, а значит – не миновать новой встречи. Что ж, она будет настороже.
Незнакомец вернулся вечером, когда Дарда все же наловила рыбы и жарила ее на костре (удивительно, но кремень и кресало она умудрилась не потерять). Когда к твоему костру подходит человек, а ты собираешься есть, нужно его пригласить. Пастухи всегда так делали. Старик не отказался принять от Дарды еду ( и был бы дураком, по ее мнению, если б отказался), и они отужинали молча. Когда Дарда, облизывая пальцы, думала, как бы попристойнее спровадить гостя, он неожиданно спросил:
– Где твои родители, Дарда-с-посохом?
– Там, – она мотнула головой. Потом решила уточнить. – Они живут в Илае.
– О! – казалось, он был удивлен. – Не умерли, нет?
Она не ответила, не считая необходимым повторяться.
– Значит, ты сбежала от них?
– Нет. Они меня прогнали. – Эти слова она произнесла не без вызова.
– Плохо почитала их?
– Хорошо. Меня не за это прогнали.
Он хотел было спросить, но сам себе ответил: – Ах, да, убила, да… И куда ты идешь?
– Не знаю. – Раньше она бы ответила: в Кааф, но теперь не была в этом уверена.
– Я думал, в Кааф, на состязание. Удивился – не весна, не осень…
– Какое еще состязание?
– Не знаешь? Ваш обычай, ваша богиня. Девушки дерутся на палках, на мечах. Плохо дерутся, Хуже, чем ты.
– А ты сам разве не из Каафа?
– Я был в Каафе. Но я не из здесь. Далеко, не эта страна.
– Из Дельты? Или из Шамгари? – На этом ее познания о дальних странах заканчивались.
– Нет, совсем далеко. Идти, плыть на корабле, снова идти. Здесь никто не знает…
– Как ты сюда попал?
– Как ты примерно, можно так сказать.
В том, что ее собеседник запросто мог убить кого-то, Дарда не сомневалась. Но неужели из-за убийства так далеко убегают? Или он шутит так?
– А как тебя зовут?
Дарда не очень ждала, что он ответит, но он ответил. И пользы от этого не было никакой. То, что он произнес, напоминало помесь птичьего чириканья с рычанием. Первую половину имени она не могла воспроизвести даже приблизительно, со второй с разбега справилась.
– Фар-ран?
– Хваран, – поправил он. – Ильгок-хваран.
Она несколько раз повторила второе имя, не рискуя браться за "Ильгока", и наконец выговорила "хваран" довольно сносно.
– Так, – согласился он. – Только это не имя. Ильгок – имя. Хваран – это кто я есть…был.
– Как это?
– По вашему трудно сказать. Наставник – да? Учитель – тоже… но не все.
Дарда некоторое время молчала, усваивая услышанное. Ее ничему не учили, и тем паче не наставляли, но некий образ наставника в ее представлении имелся. Это был почтенный седой старец, который сидит где-нибудь в тени и вещает нечто мудрое внимающим ученикам. Перед ней был и впрямь человек преклонных лет, но то, как он поступал, как двигался, как разговаривал, никак не соответствовало образу учителя…
За единственным исключением.
– Ты учил драться?
– Не драться, нет. – Она не ожидала такого ответа. – Я учил искусству боя.
Искусство боя. Это звучало гораздо лучше, чем "драка" и даже "борьба".
– А меня ты бы мог научить? – вопрос был неожиданным для нее самой, и она почти не надеялась на согласие.
– Зачем тебе? Ты и так хорошо дерешься… если смотреть, как здесь…
– А если не как здесь? Если сражаться, как ты учил?
– Тогда плохо. Нужно много лет. Не выйдет хорошего…
Она не поняла последней фразы, возможно, он не слишком точно подбирал слова. Уточнила.
– Не выйдет – потому что я не мужчина?
– Не то… Были женщины, знали искусство. Я не учил, другие учили. Давно, не сейчас… Сколько тебе лет, девочка-колючий-куст?
– Не знаю. – Она и в самом деле не знала. Там, где она жила, такой мелочью, как подсчет возраста, себя не утруждали. – Может, двенадцать…
– Это много, – серьезно сказал Ильгок-хваран.
Дарда была озадачена. В селении говорили, что на воинскую службу принимают только взрослых… А для искусства боя, что же, нужны дети?
– Нужно рано, рано начинать. И много лет учиться, я сказал. Иначе нельзя. Поэтому девочек в ученье не отдают. Плохо для них. Семья – нет.
– У меня и так семьи нет. И мне все равно, сколько лет учиться! – сдавленно выкрикнула она.
– Мне не все равно. Много лет учиться, много лет мне. Плохо.
Он был прав. Наверное, он был прав. Дарда подбросила хворосту в огонь, золотые искры взлетели во тьму.
– И что ты будешь делать, Дарда? – спросил Ильгок-хваран.
– Жить. – А что она могла еще ответить?