Чудовищ нет
Шрифт:
– Все гораздо сложнее, господин Цихес, – сказал Иван Иванович. Он вынул портмоне, отсчитал несколько ассигнаций, положил на стол, придавив лежавшим тут же долотом. – Благодарю вас, господин Цихес. Я приеду завтра вечером, чтобы забрать амулеты.
– Как вам будет угодно, – наклонил голову еврей. – Можете, впрочем, хоть и к полудню – я буду на станции, где и всегда. Амулеты я возьму с собой.
Антон болтал с молодым человеком приказчичьего вида, который, узрев Ивана Ивановича, быстро распрощался с возницей и ретировался. Забравшись в пролетку, Иван Иванович велел:
– Давай, братец, домой.
– Запросто, барин, господин Рязанов.
Ехали
– А на что, барин, ездили к жиду-то, позвольте спросить? Уж больно дед этот с виду поганый… Один носище чего стоит!
– Все тебе знать надо! – прикрикнул Иван Иванович. – Носище… Это ты суешь вот нос свой куда не следует! Приедем, тотчас скажу барину!
– Да я ж интересу ради… – испугался Антон. – Уж простите… не велите наказывать!
– Ладно, поезжай себе, – буркнул Иван Иванович. – Не стану барину говорить. Только не болтай чего не надо, понял?
– Уж понял, – согласился Антон и более ничего не говорил до самой усадьбы, только испуганно поглядывал на своего серьезного пассажира.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ГОД 2003-й
Всего прочего ценнее кровь людей и иных живых тварей. Знаменуя собой высшую жизненную силу, кровь открывает пути между тонкими мирами и укрепляет бестелесные сущности.
1
Выходные я провел у бабки, никого не видел, ничего не слышал, занимался хозяйственными делами, снискав бабкино уважение. В понедельник в школе мне влетело от Чучундры, от Мариши и еще много от кого. Грозились вызвать батю, но я с чувством глубокого удовлетворения сказал, что он в командировке, а когда приедет – не знаю. Оставалось вызвать только бабку, но на это они не пошли. Я помню, как-то классе в шестом один раз вызывали – им же хуже было. Бабка долго рассказывала, как она до войны в школу ходила и как тогда хорошо учили и следили за поведением, не то что сейчас, когда идет по улице и не поймешь, пацан или девка, и все «пьють, и курють, и пляшуть как бязумные», а учителя «сидять и глядять и ничего не делають, а такие деньги почем зря получають»… Классная вышла из кабинета с квадратными глазами, поддерживая бабку за локоток.
Уроки шли своим чередом, а я сидел, с трудом понимая, что вокруг происходит. Я и раньше-то не особенно вникал, а теперь так и вовсе плюнул. Доучусь как-нибудь, если все остальное нормально сложится, а не сложится – тем более лишняя зазубренная формула мне не поможет. Сидел я, правда, против обыкновения, тихо, чем, наверное, подивил преподов. Наконец после четвертого урока я не выдержал и сказал Стасику:
– Слушай, я сваливаю. Не могу здесь больше сидеть.
– Я не могу, – понурился Стасик. – Гамбургер… Гамбургером звали Иосифа Михайловича Гамбурга, историка, дядьку дотошного и вредного. К Стасику у него имелись особые предъявы, потому что Стасик учил историю в основном по фильмам, сериалам, телепередачам и – реже – историческим романам. О том, что происходит в стране сейчас, он рассуждал еще проще: потихоньку все воруют, но хватит еще надолго, значит, волноваться нечего. Сторонник активной гражданской позиции, Гамбург едва не падал в обморок, слушая подобные высказывания.
– А ты можешь зайти к Алексу часов в шесть? – спросила Лорка.
Она сидела на подоконнике, болтая ногами; из противоположного угла на нее смотрели с ненавистью девки из нашего класса, которые новенькую терпеть не могли. Кстати, о наших с ней отношениях давно уже, кажется, все сделали соответствующие выводы. А я не против. Вот если бы они правду узнали…
Она тоже молодец: «к Алексу в шесть»! Хоть бы меня спросила. Но я промолчал, словно был в курсе.
– Могу! – сказал Стасик. – А чего будем делать?
– Есть интересное занятие. – Лорка сделала таинственное лицо. – Только не опаздывай.
– Не буду.
Придя домой, я понял, что мне совершенно нечем заняться. В школе сидеть не мог, дома тоже особых занятий нету… Кот вылез из-под ванны, просил жрать, вертелся и терся, – пришлось сходить в ларек за кошачьим кормом. Я насыпал ему целую миску, и кот тут же зарылся туда по самые уши: жрал, собака, как свинья, все вечно рассыпал, изо рта крошки падали.
Под хруст корма я поджарил себе яичницу с луком и съел, листая «Крейсера» Пикуля. Пикуля я очень любил (от бати, наверное, пошло), хотя писал он немного однообразно и герои у него малость повторялись, но получалось все равно интересно. Похождения мичмана Панафидина, однако, на сей раз не увлекли, хотя «Крейсера» были читаны раз шесть, и всегда как впервые. Затем я пытался смотреть телевизор, спать, играть с котом посредством бумажного бантика на нитке (ни меня, ни Захара это занятие не увлекло), делать уроки – ничего не получалось. Блин, как Лорка – если не врет и в самом деле ей столько лет – постоянно сидит в разных городах в старших классах? Не надоедает ей слушать одно и то же сто раз? Нет, человек в самом деле так не сумел бы, тут я верю.
До шести я еле дотянул – так мне было интересно, что же такое затеяла Лорка.
Они появились вдвоем и сообщили, что встретились в подъезде, как будто я что-то такое собирался подозревать. У Стасика было неизменное в последние дни пиво, у Лорки – пластиковый пакет с чем-то большим и плоским, вроде альбома.
– Там опять дождь, – сказал Стасик, отряхивая зонтик прямо на кота. Измученный Захар с возмущением рванул в ванную, где принялся снимать стресс посредством раздирания рулона туалетной бумаги.
– В комнату проходите, – велел я.
Было очень пасмурно, темно, и я щелкнул выключателем. Зажглась люстра.
– Это – планшетка для спиритизма, – сказала Лорка, входя следом и вынимая из пакета пластиковую доску с буквами. На ней укреплена была стрелка, как у компаса; буквы были латинские, по-русски были написаны только «да» и «нет» на приклеенных кусочках лейкопластыря.
Стасик взял у нее планшетку, перевернул и громко прочел:
– «Мэйд ин Чайна». Этого я и боялся, Фродо.
– Это не имеет никакого значения, – сердито сказала Лорка. – Поставь на место.
– А что мы будем делать, если вылезет привидение и начнет нас хавать? – спросил Стасик, возвращая планшетку на стол. – В кино обычно так и бывает: чуваки сидят, прикалываются, вызывают духов, а потом появляется кто-нибудь не тот, и пошло мочилово.
– Вот поэтому и сиди тихо, – сказала Лорка. – Это не шутки. С этим баловаться в самом деле не следует. Может случиться страшное.
Если бы она начала объяснять, что именно может случиться, рассказывать какие-то жуткие истории, Стасик бы не поверил. Но Лорка сказала коротко: «Может случиться страшное», продолжая вынимать из пакета свечи, подсвечники, порошки в баночках. Стасик приутих – сидел и молча качал головой. Ему было хуже всех. Или лучше всех – ему так ничего и не объяснили, сказали, что попробуем духа вызвать, и все дела.