Чудовищная правда

Найт К.А.

– Не вздумай вмешивать их в это. Они никогда бы у тебя не работали!

– О, но они это работали, – мурлычет Хейз, наклоняясь. – На самом деле, они были лучшими в том, что делали... пока у них не проснулась совесть, и нам пришлось избавиться от них. Мы не можем допустить, чтобы все это выплыло наружу, не так ли?

Мое сердце бешено колотится, когда смотрю на него.

– Избавиться от них? – В моем тихом голосе слышится ужас.

– Ты же не думала, что великий доктор Леджер и его жена погибли в результате несчастного случая? – Он оглядывает меня. – Мы приказали

их убить. Они знали слишком много и собирались рассказать. Они даже украли результаты исследований, чтобы передать их прессе. Мы не могли этого допустить, а потом представь наше удивление, когда их дочь подала заявление о приеме на работу сюда. Что ж, мы не могли позволить этому пропасть даром, не так ли? Держи своих врагов близко и все такое прочее.

У меня звенит в ушах, и боль в голове утраивается, когда я изо всех сил пытаюсь дышать.

– Нет, нет. Они погибли в результате несчастного случая.

– Вот как я обставил их смерть. – Он ухмыляется. – А теперь приступай к работе, пока с тобой не случилось то же самое. – Он оставляет меня в покое, и я опускаюсь на стол.

Ужас борется с неверием.

Он убил их.

Убил моих родителей.

И теперь он собирается убить меня, если не получит то, что хочет.

ГЛАВА 39

ТАЛИЯ

Они оставляют меня одну, явно ожидая, что я буду работать, и, честно говоря, у меня руки чешутся изучить их исследования, чтобы посмотреть, восполнит ли это недостающие фрагменты, но я отказываюсь.

Если они хотят меня убить, то пусть убивают.

Я не нарушу обещание, данное Катону и его людям, даже если это приведет к моей смерти. Единственное, о чем жалею, что не успела попрощаться с Катоном и рассказать ему о своих чувствах.

Я жалею, что не воспользовалась шансом раньше. Я жалею, что последние дни провела в страхе и работе. А не наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним, а теперь мои воспоминания — это все, что у меня есть, чтобы пройти через это. Я одна, совершенно одна. Монстры не могут перелезть через стену, а Ария не может рисковать.

Если я не буду работать, то умру. Я уже смирилась с этим.

Знание этого дает мне освобождающий покой, как и знание того, что мои родители боролись настолько сильно, что были готовы рискнуть всем и умереть. Это лишь придает мне больше решимости. Я не подведу родителей и никогда не помогу человеку, который виновен в их смерти.

Вместо этого опускаю голову на стол и засыпаю, уносясь в свои воспоминания, где мои родители все еще живы, а рядом Катон, крепко мен обнимает.

Я просыпаюсь от звука, когда что-то шлепнулось рядом с головой.

— Если ты не хочешь относиться к этому серьезно, то босс хочет, чтобы ты кое-что увидела.

Охранник злобно ухмыляется, и я не сопротивляюсь, когда он

снимает с меня наручники, потому что куда мне деваться? Я нахожусь на самом верху их хорошо охраняемого небоскреба, и я не боец. Поэтому позволяю ему увести себя.

Я даже не смотрю, куда мы идем. Какой в этом смысл? Я — покойница.

Когда мы выходим в подозрительный коридор, я от страха едва волочу ноги.

— Вы меня здесь убьете? — спрашиваю я.

— Если бы, — ехидничает охранник, продолжая тащить меня, и я начинаю сопротивляться, инстинкты срабатывают, при виде двери камеры. Но когда он открывает ее, я перестаю сопротивляться.

Я охаю, не веря своим глазам.

Интересно, они уже убили меня и я попала на небеса?

Там, на полу, лежит Катон без сознания.

Я выкрикиваю его имя, когда меня вталкивают в камеру, едва услышав, как захлопывается дверь. Я бросаюсь к Катону, пытаясь перевернуть его, но он слишком большой. Прижимаю пальцы к его шее и жду. Слава богу, сердце бьется. Я наклоняюсь к нему и плачу.

— Катон, о боже, я думала ты умер. Я не знала, что ты здесь.

Раздается стон, и Катон дергается подо мной.

— Талли... — Его голос невнятный, прерывистый и слабый.

Я всхлипываю сильнее.

— Катон.

— Талли. — Его голос сильнее. — Не плачь. — Он медленно поворачивается и обнимает меня. — Спи, все хорошо.

— Катон, пожалуйста, проснись, — умоляю я. — Мы в беде.

Мгновение спустя я лежу на спине, а он, полностью проснувшийся, навис надо мной. Его острые когти скребут по полу, когда он озирается по сторонам. Я не могу сдержать слез, но плачу еще сильнее, поднимаюсь, беру в руки его оскаленное лицо и поворачиваю его так, чтобы он встретился с моим взглядом. Катон моргает своими ярко-красными глазами, но я еще никогда не была так счастлива видеть кого-то.

— Катон, ты правда здесь, — шепчу я. — Как? — Он ворчит и немного расслабляется, но бросает взгляд на дверь. — Катон, — умоляю я.

Он облизывает губы и клыки, и по мне проходит импульс. Катон нюхает воздух и рычит, но этот звук не приносит мне ничего, кроме успокоения.

— Талли в безопасности.

— Да, да, я в безопасности, — наклоняюсь и покрываю поцелуями каждый сантиметр его лица. Когда отстраняюсь, его глаза снова черные.

— Талли, моя Талли. — Он притягивает меня ближе, крепко обнимая. — Я так боялся, что никогда больше тебя не увижу. — Мой Катон вернулся, и я плачу еще сильнее, когда он гладит меня по спине. — Ш-ш-ш, все в порядке. Я здесь, теперь ты в безопасности.

— Как? — спрашиваю, отстраняясь от него, и моргаю слезящимися глазами.

— Ария провела нас за стену. Мы были на пути к тебе, когда попали в засаду, но я не могу сильно злиться, ведь так я получил то, что хотел — оказаться рядом с тобой. — Он усмехается, нежно зачесывая мои волосы назад. — Ты в порядке? Я не чувствую никаких свежих ран.

— Просто голова болит, — отвечаю, а потом стону, когда он начинает массировать мои виски. — Не могу поверить, что ты пришел за мной.

— Конечно, пришел. — Катон хмурится. — Я всегда буду приходить за тобой, Талли.