Чума питонов
Шрифт:
Он начал действовать, почти не задумываясь, – так, словно уже давным-давно спланировал до мельчайших деталей каждый свой шаг. По крайней мере на несколько минут он получил возможность сражаться с исполниками их собственным оружием – любой скорбящий отец или муж из внешнего мира знал бы, как воспользоваться такой возможностью.
Чандлер тоже знал. Он сам превратился в оружие.
Венец, которым он теперь обладал, существенно отличался от того ограниченного, контролируемого устройства, которое ему выдавала Рози. Это был личный венец Коицки. В нем Чандлер не мог быть захвачен. Было ли это последствием ужасов последних дней, или тут сыграла роль утренняя пьянка и бессонная ночь – так или иначе, Чандлер чувствовал себя спокойным и собранным. Он знал, что есть какой-то способ направить венец против исполников, и он найдет его. Марго, Элен Брейстед, Мэгги, Си и миллиарды других – все будут отмщены. Вполне возможно, что он погибнет, но ведь он и так давно мертвец.
Во всяком случае, умереть – дело нехитрое; миллионы умерли ни за что, оказавшись во власти исполников, и только ему предоставилась возможность умереть, пытаясь убить их.
Он хладнокровно обошел лежавшее на полу тело и нашел за кушеткой дверь, та вела в коридор, а в конце его находилось помещение, в котором некогда располагался центр связи. Теперь все помещение занимала сложная электронная аппаратура. Он узнал ее, не испытав особой радости.
Это был главный транслятор всех венцов Исполнительного Комитета.
Достаточно повернуть один выключатель – вот этот – и энергия перестанет поступать. Венцы превратятся в бесполезные украшения. Исполники снова станут обычными людьми. За пять минут он сумеет настолько разрушить установку, что на ее восстановление потребуется по меньшей мере неделя, а за неделю рабы из Гонолулу – каким-то образом он проберется к ним и расскажет о появившейся возможности – смогут отыскать и уничтожить всех исполников на всех островах.
Конечно, есть еще запасная установка, которую он сам помогал сооружать.
Ему пришло на ум, что у Коицки должно быть какое-то специальное приспособление, чтобы приводить ее в действие на расстоянии. Чандлер положил инструменты, с помощью которых он собирался расправиться с транслятором, и задумался.
Через несколько секунд он понял, что едва не сделал глупость. Не надо разрушать, по крайней мере, пока: установку нужно сначала использовать. Чандлер сел, чтобы тело не упало на пол и, погрузившись в бледное сияние, стал осматривать окрестности. Но не обнаружил никого в радиусе целой мили, лишь слабо мерцало тело умирающего Коицки. Чандлер не стал входить в это тело. Он вернулся в свое собственное, закрыл дверь и снова покинул реальный мир. Благодаря Розали Чандлер все же немного научился ориентироваться в причудливом мире сознания и теперь мчался над водами к острову Хило.
Кто-нибудь должен был находиться поблизости от запасной установки.
Он стал искать – но не нашел никого. Никого в здании, никого на разрушенном аэродроме. Никого в близлежащем мертвом поселке. Чандлер пришел в отчаяние. Он Уже готов был сдаться, когда, наконец, обнаружил какое-то существо. Но оно казалось таким жалким, едва ли не слабее разбитого параличом Коицки.
«Неважно», – подумал Чандлер и вошел в это тело.
Но тут же оставил его. Никогда еще Чандлер не испытывал такой боли. В животе словно пылало пламя, голова раскалывалась, ужасная боль пронизывала все тело. «Неужели можно жить в таких мучениях», – подумал Чандлер, однако заставил себя снова войти в это тело.
Стеная от боли странным нечеловеческим голосом, Чандлер заставлял захваченное им тело пробираться через густые заросли. Время уходило. Добравшись до летного поля, он, задыхаясь, перешел на своего рода неуклюжий бег, обогнул разбитый самолет и наткнулся на дверь.
Боль стала совершенно невыносимой. Он едва не терял сознание. А ведь предстояла еще довольно длительная и сложная работа – выведение из строя агрегата. Можно ли сделать ее в этом агонизирующем теле?
Еще продолжая раздумывать, Чандлер поднял руку, чтобы открыть дверь. Но рука не ухватилась за дверную ручку. Он поднес руку к слепым слезящимся глазам.
На ней не было пальцев. Она заканчивалась культей. И вторая рука оказалась столь же изуродованной.
Чандлер в панике покинул жуткое тело и поспешно вернулся в свое собственное, потом он стал думать.
В какое существо он вселился? В человека? Очевидно, ведь венцы не давали власти над телами животных. Но в нем чувствовалось что-то нечеловеческое. Чандлер испытал головокружительный миг, когда возможным казалось все: мысли о сказочных эльфах и существах из летающих тарелок вихрем пронеслись в голове. Потом вернулся здравый смысл. Конечно, это был человек. Возможно, больной или безумный. Но человек.
Он только не мог понять, что означали странные культи. Но это не имело значения: он мог пользоваться ими, потому что уже пользовался. Надо было только все продумать.
В этот момент он услышал, как к стоянке возле здания подъехала машина. Чандлер выглянул в окно и увидел «порше» Розали Пэн. Он открыл дверь, и она, стуча каблуками, взбежала по лестнице, словно спасаясь от медведя.
Едва взглянув на Чандлера, она пробежала мимо и опустилась на колени возле тела Коицки.
– Он мертв, – прошептала она, обернувшись к Чандлеру.
– Я его не убивал.
– Я не говорю, что ты убил. – Она медленно поднялась, глядя на него. – Но тебе тоже конец, любовь моя. Не знаю, что смогу теперь сделать для тебя.
– Да, – совершенно искренне согласился Чандлер, – если он мертв, ты мало чем можешь мне помочь. – Он подошел к ней, глядя на тело Коицки. – Но разве он мертв? Мне кажется, он сейчас дышал.
Она ошеломленно повернулась к телу.
Чандлер подскочил и сорвал с ее головы венец – при этом ему пришлось вырвать клок волос.
Она закричала и схватилась за голову, глядя на него с изумлением и страхом, которые притупили боль.
– Может, я сам смогу для себя что-нибудь сделать, – проговорил он, тяжело дыша.
Розали всхлипнула.
– Ты с ума сошел, любовь моя. У тебя нет никаких шансов. Отдай мне венец, и… я постараюсь помочь тебе, только… Любовь моя! Отдай мне его, пожалуйста!
Чандлер восстановил дыхание.
– А ты бы отдала его на моем месте? – поинтересовался он.
– Да! Пожалуйста! – Она шагнула к нему и остановилась. Ее миловидное лицо исказилось гримасой, волосы торчали в разные стороны. Она опустила руки и вздохнула. – Нет, не отдала бы. Но ты должен, любовь моя. Пожалуйста…