Чумная экспедиция (Сыск во время чумы)
Шрифт:
На ум пришел старый инок, рассказавший, что владыка Амвросий был в свое время префектом Александро-Невской семинарии, и Архаров вдруг представил себе: как было бы славно, коли бы все те иереи, которых он обучал служению, встали сейчас на молитву. Эта придуманная им картина очень ему самому понравилась. Он мысленно попросил Господа об этом - и свеча, на которую он глядел, вдруг выкинула вверх длинное и острое пламя, как если бы ответ на прошение был милостивым.
После канона запели стихиры,
– Разбойника, рая, Христе, жителя, на кресте Тебе возопиша, помяни мя, предсодеял еси… - произносил нараспев быстрый, но отчетливый голос, и тут у дверей храма возникла суматоха.
– …покаянием его, и мене сподоби недостойнаго… - успел еще пропеть голос, и тут был перекрыт криком.
Так кричит человек, испытывающий сильнейшую боль, подумал Архаров, и что же могло стать источником боли в храме Божием?
Но одновременно он уже подтолкнул Левушку, стоявшего рядом, да и другие офицеры графской свиты стали пробиваться к месту зарождения суматохи.
Первым добрался до виновника кто-то из семеновцев.
– Я выведу его, - услышали Архаров и Левушка голос офицера, и тут же - другой, пронзительный:
– Нет, не-ет! Пустите меня к гробу!
– Вот только юродивого тут недоставало, - буркнул Архаров, прокладывая дорогу локтями.
Семеновец держал в охапке невысокого плотненького монашка в скуфеечке, навзрыд плачущего, рвущегося к телу владыки. Архаров увидел его лицо - белое, восковое, увидел редкую русую бородку, и понял, кто это такой.
– Пусти его, - сказал он семеновцу.
– Пусти, Бахметов. Он уж беды не причинит.
Монашек рванулся - и тут же люди расступились перед ним, он в несколько шагов оказался у гроба и рухнул на колени.
– Прости меня, владыко! Прости, Христа ради!… Не ведал есмь, что творил!…
Архаров подошел сзади и положил ему руку на плечо.
– Покаялся в грехе - и будет. Вставай, Устин Петров. Сейчас иная беседа начнется.
Монашек повернулся к нему - и тут лишь Архаров по-настоящему вгляделся в бледное лицо.
Он обнаружил в глазах - безумие, в дерганье рта - величайшее напряжение души, и только.
Рядом с Архаровым оказался орловский адьютант Вася Муравьев.
– К его сиятельству в карету, - быстро шепнул он распоряжение.
Архаров подхватил стоявшего на коленях Устина, думал поставить на ноги, но тот стоять не желал. Вдвоем с Бахметовым вытащили дьячка из храма и усадили на жухлую траву.
– Хорошо хоть, успели отпеть, когда его нелегкая принесла, - сказал Бахметов.
– Вот ведь выдумал - при гробе каяться!
– А где же?
– жалобно спросил Устин.
– Я его сгубил, я - смерти причина… Я кругом виноват!
– Это ты его сиятельству скажешь, - тут семеновец громко вздохнул.
– Как же это тебя, дурака, угораздило?
Устин не выдержал сочувствия в голосе - разрыдался.
– Страшно небось? А ты молись, - посоветовал Бахметов.
– Ты ведь не иначе как в помутнении рассудка…
– Нет!
– закричал Устин.
– Нет! Все понимал! Нечистый попутал!
– Оставь его, Бахметов, а то так и будет вопить, - сказал Архаров.
– А лучше помоги его до кареты довести.
Тут из храма быстро вышел граф Орлов.
– Кто таков?
– строго спросил он Устина, нависнув над ним, маленьким и съежившимся, словно накренившаяся башня вавилонская.
– Петров Устин… при Всехсвятском храме… - всхлипывая, отвечал Устин и, неловко дернувшись, встал перед графом на колени.
– Устин Петров? Тот самый?
– Орлов повернулся к Архарову.
– Ну, услужил! В чумном городе в одиночку убийцу выследил! Быть тебе полковником!
В глазах графа было истинное восхищение.
– И как тебе только удалось?
– спросил он, но ответа, видать, не ждал.
– Велик Господь! Не оставил убийство нераскрытым! Теперь следует допросить этого…
Орлов с высоты своего нешуточного роста посмотрел на маленького кругленького Устина. И тот тоже глядел на него, задрав жалкую бородку, - то ли с надеждой, то ли совсем ошалев от своей беды и страстного признания в смертном грехе.
– Я сам допрошу, - хмуро сказал Архаров. Очень ему не нравился бессмысленный взгляд Устина.
– И доложишь.
– Доложу, ваше сиятельство.
– Придется его пока подержать у Еропкина. Найдем там какой-либо чулан, - деловито распорядился граф.
– И, как возвращаться в Петербург, я его с собой заберу. Там пусть судят.
Он невольно улыбнулся - ему очень хотелось явиться пред государынины очи победителем чумы, да еще с изловленным убийцей митрополита в обозе.
Архаров же смотрел на лицо Устина - и при слове «судят» увидел испуг.
Что-то с этим испугом было не так…
– Полезай, - велел граф Устину, показывая на подкатившую карету.
– Натворил бед - держи теперь ответ. Садись с ним, Архаров. И береги мне этого убийцу пуще глаза!
– Он не убийца, - вдруг произнес Архаров.
– Как это вдруг - не убийца? Ты с хрена, что ли, сорвался?
– Не убийца, ваше сиятельство, - повторил Архаров.
– Ты же сам его выследил! Что ты мне тут вракаешь!
– граф наклонился над Устином, глядя глаза в глаза: - Ты! Ты убил владыку Амвросия? Ты?
– Я убил, - отвечал Устин.