Чумовая дамочка
Шрифт:
В квартире за это время кто-то основательно пошарил. Доллары, оставленные на черный день, исчезли, а вот дедово наследство — мраморная скульптурка — валялась на полу, к счастью, целехонькая.
— Уроды, — покачала я головой, водворяя ее на прежнее место, и стала наводить в квартире порядок. В комнате Палыча тоже все перевернуто вверх дном, он сам отсутствовал.
Часа через два я пила чай на кухне, время от времени поглядывая в окно. «БМВ» из-за кустов не увидишь, но что-то мне подсказывало, что он все еще там. Около одиннадцати я понемногу успокоилась и даже смогла поужинать. Если бы Зойка вернулась, то к этому моменту
Хлопнула входная дверь, я вздрогнула, потом с надеждой подумала: Палыч. Шагов не было слышно.
— Дед, — крикнула я. — Дед, это ты? — Ни звука. Впрочем, это на него похоже, сил хватило лишь на то, чтобы дверь открыть. Я вышла в коридор, свет не горел, из прихожей по-прежнему ни звука. — Набрался, что ли? — проворчала я, делая еще один шаг и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Потянулась к выключателю, в то же мгновение чьи-то руки сомкнулись на моем горле. На секунду перед глазами вспыхнул ослепительный свет, потом все залило красным.
Что-то я чувствовала… Мы спускались по ступенькам (говорю «мы», потому что двигаться самостоятельно я не могла), хлопали двери, ветерок коснулся щеки… машина… да, я на заднем сиденье, характерный звук, мы куда-то едем. Тошнота наворачивается, я пытаюсь удобнее устроить голову, в ней что-то вспыхивает время от времени, причиняя невыносимую боль.
Еще одна вспышка, что-то холодное на моей шее. Я открываю глаза. Какие-то лица, наяву, в бреду?
— Где Зойка? — настойчиво спрашивает знакомый голос. Я смеюсь в ответ. — Где она?
Я думаю о Волге, она большая-пребольшая, плавно течет. Волга все шире и шире, это уже не река, это море… точно. Каспийское. Волга впадает в Каспийское море… вы что, не знали? Ну, ребята… Конечно, в Каспийское, а есть еще Черное. В него тоже впадают реки, например. Дон, знаете такую реку? Ростов-папа, и все такое, .. Краткий курс географии. В том месте, где Волга впадает в море, стоит город Астрахань. Там пахнет рыбой.. Эх, сколько рыбы в этой самой Астрахани… Почему он спрашивает о Бардине? На кой черт ему Бардин? Но если интересно, я могу рассказать. Южный город, поезд… В висок что-то вкручивается, как штопор, боль такая, что я тихонько поскуливаю сквозь зубы. Я слышу, значит, существую… И вдруг все кончилось. Меня куда-то бросило, тело, странно вращаясь, падало все ниже и ниже, а мозг окутала темная пелена…
Солнце било в глаза. Я застонала и с невероятным трудом приподняла веки, тут же зажмурилась от ослепительного света, а еще от мгновенно вспыхнувшей боли. Полежала, пытаясь двигать конечностями. Они у меня были. Согнула ногу в колене, неловко повернулась на бок. Теперь солнце не било в глаза, я чувствовала его тепло на своем плече и улыбалась. В голове шумело, точно со страшного похмелья, очень хотелось пить. Не знаю, сколько у меня ушло времени на то, чтобы приподняться, но я это сделала. Привалилась спиной к шершавым доскам, подтянула ноги и открыла глаза. Я сижу в каком-то сарае, на полу, рядом с приоткрытой дощатой дверью. Доски прибиты неплотно, сквозь щели пробиваются солнечные лучи. Прохладно. Я поежилась. Толкнула ногой дверь. Должно быть, сейчас утро… Я не в сарае, а в строительном вагончике, вернее, в том, что от него осталось. Слева трехэтажный долгострой, обнесенный ветхим забором. Я тряхнула головой и, держась за
Первые шаги я делала очень осторожно, голова кружилась, а тошнота все еще мучила. На стройке не было ни души, что неудивительно, в противном случае вряд ли бы меня привезли сюда. Дверь скрипнула, а я оказалась на улице. На мне легкое платье без рукавов, вроде бы не-рваное, на груди пятно… черт, должно быть, меня рвало… Обуви нет. Интересно, где находится стройка… Без обуви через весь город не пойдешь, еще неизвестно, как выглядит моя физиономия — возможно, плачевно. Взгляд бессмысленно блуждал по сторонам. Ни один водитель в здравом уме не остановит машину, увидев женщину в мятом грязном платье и босиком. А вот милиция непременно заинтересуется. Если угожу к ним, быстро не выберусь.
Рассуждая подобным образом, я продвигалась ближе к забору, точнее, к большой дыре в нем, и вскоре смогла выглянуть на улицу. Вокруг такие же заборы и дома, частью недостроенные, «Где я? Что это за район и как я, черт возьми, смогу выбраться отсюда?»
— Кончай ныть, — сказала я и удивилась, услышав свой голос — он звучал странно, непривычно низко. «У меня просто в горле пересохло, вот что…» — мудро рассудила я и заставила себя сделать еще несколько шагов. Что произошло дальше, помню смутно. Кажется, я поскользнулась, не удержалась на ногах и упала, взвыла от боли в затылке и потеряла интерес ко всему на свете.
Сквозь беспамятство до меня доносился чей-то голос. «Я опять очнулась», — поняла я безо всякой радости и разлепила глаза.
— Слава богу, живая, — сказал мужской голос, а я увидела перед собой лохматого мужика неопределенного возраста, облаченного в армейский бушлат.
— Привет, — сказала я единственное слово, которое способна была произнести.
Он извлек из-за пазухи пластиковую бутылку и сунул мне, вода была теплой, но вкуснее я ничего в жизни не пробовала. Пила я долго и за это время окончательно пришла в себя.
— Где я? — спросила тихо.
Мужик настороженно наблюдал за мной.
— Где-где, на стройке.
— Улица какая, район?
— Улица… да черт ее знает. А район — Кашино, тут недалеко универмаг.
— Дай еще воды.
— Тебя вырвет, нельзя столько… Наверное, он прав, я с тоской посмотрела на бутылку.
— Что с моим лицом? — спросила я, отдышавшись, говорить было нелегко. Он вроде бы не понял. — Синяки есть?
— Нет, — обрадовался мужик. — На шее есть… синие… страсть. Вроде душили тебя. А чего случилось?
— Не помню. Шла с остановки, кто-то сзади набросился и туфли потерялись. Ты меня давно обнаружил?
— Я? Только что… иду мимо, смотрю, лежишь. Ни сумки, ничего… и босиком. Живешь-то далеко отсюда?
— Далеко. Помоги мне встать.
Мужичок в бушлате легко меня поднял, я ухватилась за забор и с некоторым облегчением констатировала, что чувствую себя немного лучше. Мужик это тоже заметил, посмотрел с тоской вдаль и начал удаляться.
— Эй, — крикнула я, когда между нами уже было расстояние в несколько метров, — Остановка в какой стороне?