Чумовая дамочка
Шрифт:
Я шла всю ночь, стараясь не покидать берега, чтобы не заблудиться. Когда рассвело, переместилась ближе к шоссе. В восемь утра я вышла из леса как раз на развилке с указателем «Петраково», в нескольких метрах впереди виднелась автобусная остановка. Я устроилась на скамейке и немного подремала. Где-то через полчаса появился автобус, народу было много, бабульки из окрестных деревень ехали в город на рынок, всю дорогу я стояла на ступеньках, зажав сумку ногами. Выгребла из кармана мелочь, чтобы заплатить за билет, и мрачно усмехнулась.
На въезде в город я покинула автобус. Глаза слипались, двигалась я с трудом, хотела
Я купила мороженое, устроилась на скамейке в парке и немного понаблюдала за голубями. Потом позвонила Вальке, просто желая убедиться, что он жив. Голос у него был совершенно несчастный.
— Слушаю, — Я помолчала немного, он еще пару раз повторил «алло» и «слушаю», а потом тоже замалчал. — Это ты? — вдруг спросил он недовольно.
Притворяться не было смысла.
— Ага.
— Ты все еще в городе? Чего тебе надо? Чтоб кишки на коленки намотали? Уезжай.
— А ты не собираешься?
— Слушай", . Я хотел тебе сказать… ты не права. Я всегда был на твоей стороне…
— Я тоже. Еремей нашел свои денежки?
— Какие?
— Те, что свистнули из ресторана.
— Нет. Тебе о них что-нибудь известно?
— Я думаю, о них что-нибудь известно Зинке-буфетчице…
— В каком смысле?
— В прямом. Сейфом занимался Сашка, приятель Людки-официантки. Они с Хурмой друзья, сидели вместе, о деньгах узнали от Зинки. По пьяному делу проболтались Ваньке, а потом его убили с перепугу, и Зойку за компанию с ним. Меня наверняка бы тоже укокошили, но благодаря тебе я осталась жива.
— Что?
— Спасибо тебе. Чижик, вот что. Хурма Сашку пристрелил, чтоб не делиться, и сам, по-моему, отдал богу душу.
— У кого же деньги?
— Откуда мне знать? Голова у тебя всегда варила, подумай, вдруг сообразишь?
— У меня нет времени на всякую ерунду. Если деньги у тебя, тем лучше, забирай их и мотай из города…
— Спасибо за совет, — ответила я и дала отбой. Голуби бродили совсем рядом, я смотрела на них, принуждая себя подняться и покинуть город, и очень хорошо знала, что не сделаю этого. В конце аллеи появился милицейский патруль с собакой, а я, сообразив, что сижу с пистолетом и сумкой, набитой долларами, быстро поднялась и направилась к троллейбусной остановке. Вспомнив, что остатки мелочи я истратила на мороженое, аккуратно извлекла из пачки стодолларовую купюру и отправилась в ближайший обменный пункт. Таращась в витрины, я и обратила внимание на не-приметную «восьмерку». За тонированными стеклами лица водителя не разглядишь, но, понаблюдав немного, я убедилась, что у него ко мне большой интерес. Вместо того чтобы испугаться, я задумалась. Вряд ли это люди Еремея, мы давно не виделись, и у них накопились ко мне вопросы. Меня просто-напросто сунули бы в машину и где-нибудь в тихом месте не спеша и подробно со мной разобрались. Кому еще я могла понадобиться? Менты? Тоже вряд ли. Им со мной все ясно, и бензин тратить они бы не стали. Может, друг детства подсуетился? Большое ему за это спасибо.
Деньги я поменяла, остановила такси и поехала к речному вокзалу. Оттуда поднялась к дому, где жил
— Вы не скажете, где дядя Миша? — поздоровавшись, спросила я.
— В больнице. В строительной В кардиологии. Вчера у него была. Говорит, на днях вернется.
— Как у него дела?
— Как дела? Кухня, считай, вся выгорела, мебель, что цела осталась, водой испортили. Воды-то сколько вылили… А ведь это вы тогда были, да?
— Я.
— Милиция вами интересовалась, а Михаил сказал, девчонка заходила, газеты продавала. Поди врет?
— Вы извините, мне надо идти.
— В больницу к нему заглянете? — крикнула женщина вдогонку, когда я уже спускалась по лестнице.
— Вряд ли смогу выбраться. Привет передайте. С большой поспешностью покинув двор дома, где жил дядя Миша, я вернулась к речному вокзалу, по-прежнему минуя центральные улицы. Остановила машину и поехала в больницу. Болтаться по городу с сумкой денег идиотское занятие, а никому довериться я не могла, вот так и вышло, что у меня одна дорога — к дяде Мише. Правда, еще была сестра. Но если отдать деньги ей. Нинка от великой жадности кинется скупать в магазинах все подряд, и очень скоро головы лишится не только она, но и все семейство в придачу.
Здание больницы окружал старый парк. Цвели тополя, пух клубками катился по асфальту прямо из-под моих ног. Время для посещения больницы я выбрала неудачное, был тихий час. Я решила прогуляться в парке, чтобы не задремать, и на одной из скамеек обнаружила дядю Мишу. Он сидел в спортивном костюме и тапочках на босу ногу и читал газету. Обернулся, увидел меня, сложил газету и терпеливо ждал, когда я подойду.
— Здравствуйте, дядя Миша, — громко сказала я, знать не зная, на какой прием могу рассчитывать.
— Здравствуй, дочка, — ответил он и чуть подвинулся, таким образом приглашая сесть. Я села, бросив сумку под ноги.
— Как себя чувствуете?
— Спасибо. Как говорится, твоими молитвами.
— Вот и слава богу. А я все думала…
— Да? А я о тебе. Ты, конечно, никуда не уехала?
— Как видите.
— А с Бардиным что?
Я усмехнулась.
— Вы и про это знаете?
— Слухами земля полнится. Так вы с ним как?
— Не сошлись во мнении по ряду принципиальных вопросов. Дядя Миша, вы меня простите, мне очень важно знать, что за дела у Бардина были с Китайцем.
— Вот оно как, — старик вздохнул, недовольно косясь на меня. — Зачем тебе это?
— Сомнения меня грызут и мучают.
— Что за сомнения?
— Китайца я не убивала, и Славка его не убивал. Но ведь кто-то по какой-то причине застрелил этого сукина сына?
Дядя Миша вздохнул и чуть помолчал.
— Если ты с Китайцем была хорошо знакома, знать должна, что охотников…
— С Бардиным они были друзьями?
— С Бардиным? — Старик не мог скрыть удивления, потом хохотнул и головой покачал? — Я тебе в тот раз говорил Коля человек… как бы это сказать… в общем, у таких друзей не бывает. И тебе я советовал от него подальше держаться, еще когда он в ресторане объявился. Ведь объявился он по одной причине — ты ему была нужна, других причин не вижу.