Чуть свет, с собакою вдвоем
Шрифт:
— Не хотите? — предложила она, но он весь вечер просидел с одним стаканчиком виски.
Дом Уинфилдов не из тех, где напиваешься и буянишь. Маргарет нынче склонялась к дюбонне и джину:
— Только немножко.
Оркестр в «Метрополе» доиграл неловко отплясанное ча-ча-ча, и вышел певец — как будто с войны тут забыт. Если не поберечься, затянет «Ах, Дэнни» [92] , — впрочем, певец преподнес Рэю сюрприз, запев «Времена под солнцем» [93] , что привело к некоему мятежу на танцевальном пятаке.
92
«Ах,
93
«Времена под солнцем» ( Seasons in the Sun,1963) — английская версия песни французского шансонье Жака Бреля Le moribond(1961), написанная американским поэтом и певцом Родом Маккуэном; в исполнении канадского певца Терри Джекса она в начале 1974 г. попала в первые строчки чартов. Песня поется от лица человека, который, умирая, прощается с женой.
— Давай пободрее чего-нибудь, — пробубнил Лен Ломакс.
Детектив-сержант Лен Ломакс, бабник и пьяница. Регбист. Ублюдок. Друг Рэя. Его жена Альма — циничная сука, работала закупщицей на швейной фабрике. Детей нет — так уж решили, слишком любили свой «стиль жизни». Рэй не помнил других людей, кроме Альмы, которые не нравились Маргарет. Как задумаешься о собственном «стиле жизни» (уж какой есть), словно железный обруч стискивает лоб.
— Рэй! — сказала Китти Уинфилд, когда он приблизился. Улыбнулась ему, будто фотообъективу. — Прости, что монополизировала твою супругу.
— Да нет, я не против, — неловко ответил Рэй.
Дал ей огоньку — стоял близко, снова чуял французские духи. Интересно какие. Маргарет пахла разве что мылом.
Все они сидели за одним столом — Уинфилды, Истмены, Лен и Алма Ломакс и какой-то Харгривз, член транспортного комитета. Лен Ломакс через Маргарет наклонился к Рэю и вполголоса сказал:
— Ты в курсе, что эта женщина с Харгривзом — не его жена?
Маргарет нарочито смотрела сквозь него. Женщина, о которой шла речь, — цвета в ней преобладали скорее серые, нежели алые, — застенчиво уставилась в пустую тарелку.
— Твой друг ужасный грубиян, — попеняла Китти Уинфилд Рэю, глубоко затягиваясь сигаретой. — Бедная женщина. Ну не женаты — и что теперь? На дворе тысяча девятьсот семьдесят пятый год — мы все-таки не в раннем Средневековье живем.
— Говоря строго, пока еще тысяча девятьсот семьдесят четвертый, — отметил Рэй, глянув на часы.
Господи боже, Рэй. Расслабься. При Китти Уинфилд он превращался в олуха царя небесного.
На столе кавардак — скатерть заляпана вином и едой, официанты уносят грязные тарелки. Эмбрионом свернулась одинокая розовая креветка. К горлу опять подкатило.
— Ты здоров? — спросила Маргарет. — Ты какой-то бледный.
— Позови врача, — засмеялась Китти Уинфилд. — Не видел его, кстати? — спросила она Рэя.
— Кого? — О чем она?
— Мужа моего. Давненько не видала. Схожу, пожалуй, поразузнаю. А вы бы потанцевали, — прибавила она, грациозно поднимаясь из-за разрушенного стола.
— Будем? — спросила Маргарет, когда Китти Уинфилд растворилась в толчее. — Танцевать?
— Меня, честно говоря, мутит, — признался он. — Огненной воды перебрал.
Тут опять возник Истмен:
— Рэй, я тебя хочу кое с кем познакомить. — И Маргарет: — Ничего, если я у вас супруга ненадолго одолжу?
А она ответила:
— Только верните в целости и сохранности.
Он сходил в уборную и заблудился в коридоре. Надо же, до чего, оказывается, пьян. Натыкался на стены — штормило будь здоров. Иногда приходилось останавливаться, приваливаться к стене, один раз сполз на пол, послушал, как дышит, — вдох-выдох. Гудит, все гудит, — может, ему кто «малинку» подсунул? Туда-сюда сновала обслуга — на него ноль внимания. Наконец он выбрался в бальную залу, и Маргарет схватила его за локоть:
— Вот ты где! Я думала, тебя похитили. Ты как раз к колоколам.
Давешний певец вел обратный отсчет:
— …пять, четыре, три, два, один — с Новым годом!
Зал грохнул. Маргарет поцеловала Рэя, обняла, сказала:
— С Новым годом, Рэй.
Оркестр заиграл «За счастье прежних дней» [94] , хотя дальше первых двух строк никто не помнил — только Маргарет и двое пьяных говорливых шотландцев. Подошел Истмен с приятелями, чуть руку Рэю не оторвал.
94
«Счастье прежних дней», тж. «Застольная» ( Auld Lang Syne,1788) — шотландская народная песня на стихи английского поэта Роберта Бёрнса (1759–1796). Пер. С. Маршака.
— Ну, за тысяча девятьсот семьдесят пятый, — сказал Рекс Маршалл. — Пусть неприятности у вас будут только маленькие.
И Рэй краем глаза заметил, как поморщилась Маргарет. Вот скот безмозглый.
Мужчины принялись ее целовать, и Рэй видел, как старается она не отшатываться от их вонючего дыхания. Вновь появились Уинфилды, — очевидно, Китти отыскала супруга; снаружи тот выглядел еще прискорбнее, чем у Рэя было внутри. Снова кто-то жал руки, кто-то целовался. Китти подставляла очаровательную бледную щечку, отчего им всем захотелось вести себя пристойно. Впрочем, ненадолго.
— Джентльмены, в бар! — воззвал Лен Ломакс и взмахнул рукой, словно вел в атаку легкую кавалерию [95] .
Рэй и Иэн Уинфилд замялись, однако Китти засмеялась:
— Ну-ка, давайте, давайте, кыш! — и подтолкнула мужа в спину. Сцепила руки с Маргарет. — Пошли, Мэгги, мужчины тут до упора. Я вызову такси, подвезу тебя.
— Хорошая мысль, — любезно ответила Маргарет. — Приятного тебе вечера, — сказала она, нежно погладив Рэя по щеке.
Когда женщины уходили, он услышал шепот Китти Уинфилд:
95
Атака легкой кавалерии — самоубийственная атака британского кавалеристского подразделения 25 октября 1854 г. при Балаклаве во время Крымской войны; на этот сюжет английский поэт лорд Альфред Теннисон (1809–1892) написал одноименное стихотворение (1854).
— Ну что тут скажешь? Мальчики.
Мужчины женщин не заслуживают.
— Мы их не заслуживаем, — сказал он Иэну Уинфилду, когда они двинулись к бару.
— Это уж точно, — ответил тот. — Они гораздо выше нас. Но хорошо, что я не женщина.
Качаясь, Рэй снова проманеврировал в уборную, где изверг из себя подчистую все креветки, курицу и десерт. Ворвался Истмен, будто на поезд опаздывал, встал в позу у писсуара. Широким жестом расстегнулся, — мол, узри, мир, сколь восхитительно это зрелище.