Чувства животных и человека

Милн Лорус Джонсон

Прогресс сам по себе имеет парадоксальное свойство. Ему сопутствуют шумы, порожденные цивилизацией, — от гигантских грузовиков, пневматических орудий, мощных радиовещательных средств и реактивной авиации. Если еще раз удвоить интенсивность оглушающих шумов, как это случилось за последние годы, то нам, пожалуй, придется заткнуть уши защитными пробками и отказаться от всяких попыток разговаривать друг с другом. Может быть, тогда мы будем чаще использовать кожу как средство массового общения. Требуется небольшая модификация транзистора в кармане рубашки, чтобы превратить его в устройство, бесшумно передающее информацию в вибрационном коде. Хотелось бы знать, какой интернациональный код выбрали бы люди.

Сегодня нам кажется вполне реальным общение с другими животными с помощью вибрационного кода. Для опыления всех фруктовых садов Америки потребуется меньше пчел и человеко-часов, если с помощью автоматических устройств

руководить перелетом насекомых и следить за ним. Уже сегодня используют грузовики с ульями, которые во время цветения яблонь или персиковых деревьев путешествуют из сада в сад. Пчел часто помещают в улей, у самого входа в который находится кормушка, полная пыльцы. Чтобы выбраться из улья и улететь, пчелы должны пройти по этой пыльце, и тогда уж они опылят каждый цветок фруктового дерева. На грузовике может быть электронное устройство, соединенное с сотами, где размещены искусственные пчелы, которые будут выполнять танец по программе, заложенной в это устройство техником. Наблюдатель, находясь в самолете и пролетая над фруктовыми садами, может посылать находящемуся на грузовике технику радиосигналы, сообщая ему, какие деревья уже зацвели и ждут пчел. На особом записывающем аппарате техник может отпечатать инструкции к танцу искусственных пчел и насыпать в кормушки пыльцу. Каждая живая пчела полетит в указанном направлении, так как ей не нужно ждать, когда вернутся разведчики — пчелы с нектаром. Можно сэкономить целые дни и даже перехитрить погоду, которой мы все еще не умеем управлять. Это осуществимо уже сейчас.

Сегодня мы все больше стремимся к автоматизации, отводя человеку роль наблюдателя. Мы бережем наши чувства и изобретательность для неожиданных ситуаций. Одновременно пытаемся предусмотреть любую возможность такого рода и подготовиться к ней. Таков уровень эволюционного развития современного человечества. И первой ступенью на этом пути, по мнению философа-энтомолога Уильяма Мортона Уилера из Гарвардского университета, были внезапные генетические изменения, происшедшие около миллиона лет назад в одной группе антропоидных обезьян. У особей, которые подвергались этим изменениям, появилось новое качество, которое стало главным: страсть все улучшать и совершенствовать. Эта группа и дала начало человеческому роду. Где-то в процессе эволюции потомки таких обезьян, должно быть, потеряли интерес к вибрациям, воспринимаемым через кожу. Вероятно, теперь мы должны наверстать упущенное. Если мы снова начнем ощущать вибрационные сигналы, то сможем обогатить свои знания о мире.

Глава 4

О чем рассказывают нам уши?

В пределах земной атмосферы почти все рождает звук. Молния проскакивает между тучами и землей, нагревая воздух на своем пути и порождая взрывную волну, которая уносится «со скоростью звука» в виде громовых раскатов.

Еще не так давно раскаты грома вселяли в человека ужас. Нас все еще тревожит электрический шторм, разразившийся поблизости от нас, но мы стараемся заглушить тревогу хотя бы с помощью маленькой игры, которой научили нас родители. Если сосчитать, через сколько секунд после вспышки молнии ударит гром, и разделить это число на три, то можно узнать, сколько километров отделяет нас от источника грозового разряда. Чаще всего грозы обходят нас стороной, приближаясь не больше чем на полтора километра. И только тогда, когда и громовой удар, и вспышка происходят одновременно, возникает опасность, так как в воздухе при обычной температуре звук за 1 секунду пробегает расстояние в 340 метров. Если у вас не остается времени для подсчета, молния поразит вас!

Находясь на пляже, мы с удовольствием считаем удары набегающих волн и судим об их размерах по громкости шума; при этом нас поражает, насколько правильно утверждение, что каждая девятая волна больше своих предшественниц. Или, принимая солнечные ванны, мы еще раз осознаем, насколько четки повторяющиеся звуки: удары бурунов о скалистый берег и «громкое шуршание гальки» у подножия приморских отвесных скал Дувра, описанные Мэтью Арнольдом, дробный звук потревоженных ветром пустых ракушек на тропическом берегу или шипение с присвистом, когда воздух выходит из песка, заливаемого спокойно набегающей волной в закрытой бухте.

Каждый, кто приложит ухо к земле, может услышать глухие звуки ударов набегающих волн гораздо раньше, чем они достигнут уха по воздуху, так как по твердой земле звуковые колебания распространяются в 10 раз быстрее. Осторожные бушмены, живущие в великой африканской пустыне Калахари, отлично знают, что земля проводит звуки гораздо лучше воздуха. Эти примитивные люди всегда спят на боку, буквально прижавшись одним ухом к земле, а другое оставив открытым. Обычно мужчина лежит на левом боку, а его жена — на правом, лицом к мужу; между ними небольшой костер, который согревает их в прохладную ночь. Таким образом они быстрее обнаруживают приближение хищника, когда еще можно от него спастись.

Видимо, большинство звуков в природе сопутствует тому или иному роду деятельности. И вряд ли какое-либо существо, кроме человека, наслаждается ими. Безусловно, звуки обогащают людей. Прислушавшись, человек может уловить шелест листвы и сравнить его со знакомыми звуками. Дробный стук пальмовых ветвей при тропическом бризе похож на стрекот дождя по сухим опавшим листьям в лесу средней полосы. Шелест дрожащих треугольных листьев осины, хлопчатника или клена напоминает нам журчание ручейка, скачущего по камням. А Мэри Вебб в шелесте травы на ветру слышит «сам голос земли». Однако поэты не монополизировали эти удовольствия — просто они помогают и другим испытать их. Каждый способен оценить нежное перешептывание ветерка с тонкими иглами майской сосны или мерное покачивание листьев канадского клена. Каждое дерево имеет собственный голос.

Какого рыбака не радует всплеск рыбы, падающей в воду после прыжка в воздух? Какой всадник, ночуя в степи, не найдет утешения, прислушиваясь к похрапыванию в росистой траве своего коня, который пасется рядом, подле него? Жужжанье пчел на яблоне — это песня весны, а стрекотание крыльев колибри вокруг цветка — признак лета. Ни один из этих звуков не является специальным сигналом связи. Их значение для нас определено тем, что мы видели раньше.

Даже когда мы считаем, что какое-нибудь животное издало звук в ответ на определенный раздражитель, мы не всегда точно знаем, имеют ли смысл эти колебания для самого животного и его соплеменников. Джон Р. Пирс и Эдвард Е. Дэвис рассказывают о своем знакомом, которого заинтересовало, что на полянке в Нью-Джерси сверчки, казалось, стрекочут в унисон. Он сконструировал электронную «стрекоталку», хорошо имитирующую звуки, издаваемые сверчком, силу и частоту которых можно было менять в широких пределах. В сопровождении двух коллег он отвез это устройство в фургоне к месту, где сверчки были слышны очень хорошо, и там все трое начали устанавливать оборудование. Сначала их прогнал с шоссе осторожный охранник. Но в конце концов они нашли подходящее место и провели испытания. Как бы они ни настраивали свой прибор, сверчки не обращали на звуки ни малейшего внимания. Только много позже сбитые с толку исследователи узнали от английского специалиста по сверчкам, что эти насекомые общаются между собой посредством сигналов в ультразвуковом диапазоне, гораздо более высоких, чем может слышать человек. «Естественное» стрекотанье, которое улавливает ухо человека, лишь случайно сопровождает ультразвуковые тона, которые одновременно производит насекомое трением своих крыльев. Прибор наших экспериментаторов издавал лишь очень громкий треск; не удивительно, что высота тонов этого прибора не произвела на сверчков никакого впечатления.

Звуковой диапазон у взрослого человека простирается от 20 до 20 000 колебаний в секунду, охватывая почти десять октав, каждая из которых соответствует удвоенной частоте колебаний. У детей, вероятно, ухо воспринимает до 40 000 колебаний в секунду. Но с возрастом барабанная перепонка постепенно утолщается и соединение из косточек, передающих колебания от барабанной перепонки к внутреннему уху, начинает оказывать большее сопротивление прохождению высокочастотных звуков. Результаты обследования сорокалетних испытуемых показывают, что верхняя граница чувствительности слуха каждые шесть месяцев снижается примерно на 80 колебаний в секунду; так с постоянной, почти ужасающей скоростью уменьшается наша способность воспринимать обертоны при слушании прекрасной музыки.

Может быть, поэтому мы считаем среднее дос частотой в 256 колебаний в секунду своеобразной вехой на музыкальной шкале, несмотря на то что оно лежит гораздо ниже середины слышимого диапазона, а также ниже середины клавиатуры фортепьяно и всего спектра частот человеческого голоса. Для человека более важным высотным диапазоном является район с частотой 3000 колебаний в секунду. Именно там, между фа-диези сольчетвертой октавы выше среднего до, мы проявляем наибольшую чувствительность к звуку. Лучше всего мы воспринимаем только звуки этой высоты и близкие к ним, которые вызывают соответствующее ощущение при наименьшей затрате энергии. Этим объясняется «пронзительность» крика женщины или ребенка. При частоте звука в 3000 колебаний в секунду крик о помощи кажется нам особенно громким. Он разносится на далекое расстояние, пока звуковые колебания не поглотятся воздухом и различными препятствиями.