Чужак из ниоткуда 2
Шрифт:
— Начальник Пятого отдела?
— Так точно. Наш с товарищем старшим лейтенантом Бошировым непосредственный начальник.
— Доказательства есть, капитан? Железобетонные доказательства?
— Так точно. Наши показания и магнитофонная запись.
— Рассказывай. Только без лирики, по делу.
— Слушаюсь.
Докладывать Петров умел. Коротко и ясно он рассказал обо мне, антиграве, и как некоторые высокопоставленные представители компартии Узбекистана вкупе с начальником Пятого отдела КГБ Узбекистана полковником Усмановым намеревались использовать
Генерал-лейтенант слушал, бросая на меня время от времени короткие внимательные взгляды.
— Ставь запись, — потребовал он, когда капитан закончил.
Петров достал катушку, поставил, включил магнитофон.
Лёгкий шорох. Тишина.
«Здравствуйте», — услышал я свой голос и следом Наташин: «Здрассьте». «Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди, — это уже товарищ Шаниязов. — Проходите, присаживайтесь…. Меня зовут Акил Ровшанович…»
Запись вышла на удивление чёткой. Умеет работать Комитет госбезопасности, умеет.
Бесчастнов слушал внимательно, с непроницаемым лицом, чуть склонив голову набок. Только в одном месте, когда Шаниязов упомянул полковника Усманова, на мгновение сузил глаза.
Пока генерал-лейтенант слушал, я вошёл в орно, чтобы оценить его ауру.
Быстрый и глубокий ум. Мгновенно оценивает ситуацию, просчитывает на несколько ходов вперед. При этом осторожен и в меру честолюбив. Не предаст. И другим предательства не простит. Здоровье… Давление повышено, лишний вес, возраст. Сосуды, сердце. Не критично пока, но… Курит, понятно. Что ж за беда у них у всех на Земле с этим курением, просто повальная какая-то беда. Курят все, как подорванные, начиная от детей моего возраста и даже младше и заканчивая стариками, которым скоро в могилу. Потому и скоро, что курят.
Запись кончилась.
Я прямо видел, как поднимается давление у генерала-лейтенанта. Э, а вот этого не надо, сигарета вообще ни к чему сейчас.
Вышел из орно.
Бесчастнов уже сунул в рот сигарету и собирался прикурить от зажигалки.
— Не нужно, товарищ генерал-лейтененат, — сказал я.
— Что?
— Не нужно сейчас курить. Минут через пять-десять можно, не сейчас. У вас давление скакнуло от неприятных известий. Сигарета сейчас только хуже сделает.
— Ты-то откуда знаешь? — серо-голубые глаза Бесчастного, казалось, готовы были пробурить меня насквозь.
— Разрешите доложить, — сказал Петров. — По неподтверждённым данным этот юноша не только антиграв изобрёл и построил. Он умеет лечить руками и каким-то образом видит, чем болен человек.
— Как это — видит?
— Глазами, Алексей Дмитриевич, — сказал я. — Позвольте? Не нравится мне ваше давление.
Встал со стула, подошёл к генералу:
— Повернитесь ко мне лицом, пожалуйста.
Он развернул кресло.
— Я коснусь ваших висков пальцами, это не больно и не долго. Закройте глаза и попробуйте расслабиться. Представьте, что вы сидите на берегу лесной речки. Вода журчит. Солнышко. Облака. Птицы в лесу перекликаются…
— Ширенка, — улыбка тронула полные губы генерала. — Речка моего детства. Подойдёт?
— Лучше не бывает, — заверил я.
Понятия не имею об этой речке, но уверен, что для моего пациента сейчас и впрямь лучше не бывает.
Мне хватило трёх с половиной минут, чтобы снизить хозяину кабинета давление до нормального. Ещё две — закрепить успех, чуток поработав с сосудами и сердцем (никакого серьёзного вмешательства — так, лёгкая настройка энергетических полей, которые имеются не только у всякого живого существа, но и у всякого живого органа).
Убрал руки, вышел из орно.
— Можете открыть глаза.
Генерал-лейтенант открыл глаза, поморгал, прислушиваясь к себе.
— А ведь хорошо! — воскликнул радостно-удивлённо. — Прямо сил прибавилось, — он повёл широкими крестьянскими плечами. — И курить не хочется. Чудеса. Как ты это делаешь?
— Могу объяснить. Но, первое, — это долго. И второе — получается не со всеми, не всегда и не со всякой болезнью. Это к тому, что не стоит на меня в этом плане серьёзно рассчитывать. Чуть помочь — да. Но не более того.
Мы встретились с генералом глазами. По-моему, он всё понял быстро и правильно.
— Хорошо, — сказал Бесчастнов. — С этим потом. Сначала — Усманов.
Вызванный немедленно полковник Усманов Ибрагим Хикматович поначалу талантливо сделал вид, что он совершенно не понимает, о чём речь. Однако под давлением неопровержимых доказательств, в конце концов, признался во всём. Мне даже не пришлось помогать. Ну, разве что самую малость и совершенно незаметно.
— Погоны, конечно, придётся снять, — сказал ему Бесчастнов.
— Если я сниму погоны, долго не проживу, — криво усмехнулся Усманов.
— Ничего. Я позабочусь, чтобы прожил. Семью тоже не тронут. Но при одном условии. Мне нужны все. Абсолютно все.
— Хорошо, записывайте…
Когда через час Усманова увели, я понял, что голоден. О чём и сообщил присутствующим.
— Я тоже хочу есть, — сказала Наташа. — И ещё очень беспокоюсь, как там наши родители и твои дедушка с бабушкой. Сейчас уже шесть вечера. Мы должны были давным-давно быть дома, они, наверное, с ума сходят.
Бесчастнов ткнул клавишу селекторной связи:
— Татьяна Владимировна, бутерброды с хорошей колбасой и чай на всех. И хлеб, пожалуйста, режьте потолще, как я люблю, а не как вам мой врач шепчет.
— Перекусим, — сообщил он. — Нормально потом поедим, сейчас времени нет. Телефон у вас дома есть, Наташа? Должен быть, если папа такую должность занимает.
— Да, есть.
— Диктуйте номер, — генерал-лейтенант снял трубку.
— Алло, — произнёс он через минуту. — Добрый вечер. Это квартира Черняевых? Илья Захарович? Вас беспокоит генерал-лейтенант Бесчастнов Алексей Дмитриевич. Председатель Комитета госбезопасности Узбекистана. Нет, не шутка. Слушайте меня внимательно…