Чужая дуэль
Шрифт:
Я отечески похлопал околоточного по плечу.
— Трепаться о нашей договоренности, Петя, не в моих интересах. Предпринять что-то самостоятельное, тем более. Несмотря на высокого покровителя, я лицо частное, то есть руки у меня коротки. Нам в самый раз в паре поработать. Помочь друг другу. Посему все условия твои принимаются… Нет, конечно, если хочешь, могу поклясться, — я демонстративно оглянулся. — На чем там у вас божатся? На кресте, на библии?
Селиверстов примирительно махнул рукой, оттаивая.
— Да ладно, брось. Я тебе и так верю. Сердцем чую, — он постучал
Я отвернулся к окну и перевел дух. На первых порах вроде все складывалось удачно. Мне без особых проблем удалось найти решение задачи, как оперативно добраться до материалов, находящихся в распоряжении полиции.
Не разреши я этот вопрос, пришлось бы потратить уйму времени на сбор первоначальной информации. А интуиция подсказывала, что раскачиваться-то мне как раз и некогда…
Не прошло и получаса, как Никодим соизволил привести Стахова. На свету Андрюшина физиономия производила потрясающее впечатление. Уже успевшие позеленеть синяки делали его похожими на обросшего рыжей бородой индейца в боевой раскраске. Я даже порадовался своей предусмотрительности по поводу закрытого экипажа.
Стахов же, переминаясь у входа, тискал в руках потертый малахай и исподлобья мрачно зыркал по сторонам. Набравшись смелости, заканючил, обращаясь к околоточному:
— Барин, сколь еще в каталажке держать будешь, а? Уши без табака пухнут. Клопы всю кровь выпили. Безвинно мучения принимаю. Истинный Бог, — он троекратно перекрестился. — Без вины. Грех тебе, барин.
— Стахов, не дерзи, — миролюбиво отозвался Селиверстов, раскачиваясь на задних ножках стула. — Кто в непотребном виде по улице шатался? Кто драку затеял, а? Это ж, до какого состояния надо было нажраться, — околоточный, посмеиваясь, повернулся ко мне, — чтобы к первому в округе кулачному бойцу прицепиться? Тот от подобной наглости настолько опешил, что даже умудрился плюху пропустить. Так до сих пор фингалом и светит.
— Ага, — тут же откликнулся Андрюха, — он то тока с одним фингалом, а у меня вона до сих пор рожа как подушка. Еще не известно, кто из нас больше потерпел. Однако он то по свободе гуляет, а я вона в неволе маюсь.
— Ух, и надоел ты мне, Стахов, хуже горькой редьки — как от мухи отмахнулся от него Селиверстов. — Уже не маешься. Вернее, маешься, но не у меня, — это околоточный решил подыграть, догадываясь, зачем мне понадобился рыжий обормот. — Тебя забирает господин Исаков, и делает с тобой все, что захочет. Ясно?
Я не стал дожидаться, пока до Андрюхи дойдет смысл происходящего, ухватил его за ворот и потащил на выход, свободной рукой помахав на прощанье Селиверстову…
Устроившись на жесткой скамейке напротив меня, рыжий напряженно поинтересовался:
— А тебе-то, барин, на что я сдался?
И нарвался на грубость в ответ:
— Заткнись, и рта без разрешения не смей раскрывать!
Не ожидавший такого поворота Андрюха, съежился, не смея поднять глаз. А я, удовлетворенный мелкой местью за пережитый при нашей первой встрече стресс, направил кучера в поля, подальше от любопытных глаз.
Склонить Стахова к сотрудничеству особого труда не составило. Уже распростившись с жизнью, он готов был мне пятки лизать, а не то, что информацию добывать. Особенно после того, как я непрозрачно намекнул о готовности платить за особо интересные сведения.
Мне, конечно, пришлось немало потрудиться, вдалбливая в рыжую башку нужные мне установки, элементарные основы конспирации и способы экстренной связи. Когда Стахов, наконец, более-менее взял в толк, чего от него хотят, я все же не удержался, и напоследок спросил:
— Слушай, сердешный, а какого ж ты хрена к кузнецу-то полез? Лень было на самого себя руки наложить? Посторонняя помощь потребовалась?
Андрюха насупился и неохотно пробурчал:
— Долгая история.
Вроде, какое мне, в сущности, было дело до пьяных приключений какого-то мелкого уголовника, но в сердце сидела, не давая покоя, тоненькая иголочка. Не рискнув проигнорировать сигналы интуиции, я удобнее устроился на жесткой скамейке и хлопнул новоиспеченного агента по колену:
— Ты куда-нибудь торопишься?
Стахов отрицательно мотнул головой.
— Вот и я нет. Поэтому, давай-ка, рассказывай.
Рыжий еще какое-то время ломался, но я был неумолим, и как оказалось, не зря.
Из повествования Андрюхи выходило, что в тот день, когда я провалился во временную дыру, он с компанией пировал в одном из притонов близь посада Колпино. Пропивали добычу, украденную через подкоп из лабаза в столичном предместье.
Когда веселье было в самом разгаре, неизвестно откуда взявшийся незнакомец в засаленном черном балахоне и натянутой на глаза драной шляпе толкнул Андрюху под локоть, и он окатил себя вином из кружки. Уже изрядно подвыпивший Стахов возмутился и попытался ударить наглеца, но тот ловко увернувшись, выскочил за дверь. Андрюха сгоряча бросился за ним, и был остановлен больно упершимся в шею лезвием мясницкого тесака.
Однако резать Стахова неизвестный не стал, а наоборот, не ослабляя давление холодной стали на горло, сделал предложение, от которого Андрюха поначалу, даже под угрозой смерти, наотрез отказался.
— Представляешь, — кипятился рыжий, — упырь-то мне, прям, глаза в глаза вылупился, и на перо так все сильнее давит, давит. Чую, каюк мне приходит, вот-вот глотку перерубит. Тут уж, на что угодно согласишься, даже мать родную порешить.
Стаховская история почему-то вызвала у меня необъяснимое мучительное любопытство. Я интуитивно ощущал, что приключившееся с Андрюхой непонятным пока образом переплетается с моей судьбой.
— Сможешь его узнать? — перебил я рассказчика.
— Какое там, — огорченно махнул он рукой, — Вот как тебя видел, а лица не припомню. Плывет все в глазах, хоть лопни. Не иначе колдовство, прости Господи, — Андрюха истово перекрестился.
— Ладно, дальше что?
— А дальше, — тяжело вздохнул Стахов, — дальше пришлось мне в душегубы податься. Этот мне ножик, каким только что чуть не прирезал, сунул, да денег пачку. Мужика, опять же, описал, которого прирезать велел. Рассказал где найти его, и исчез, как в воду канул.