Чужая земля
Шрифт:
Ничего удивительного, что на сходке местных амеров — присутствуют люди Ордена и наверняка не из последних. Ведь просто так — сюда не напускали бы душарни всех мастей и видов, да столько, что они уже превзошли по численности населения север. И просто так не поставляли бы им оружие столько, что тут даже пацаны двенадцатилетние — с зелеными повязками на башках и калашами. Спросишь у такого: что он будет делать, когда вырастет, ответ один: кяффиров убивать. Нормально?
— Нормально…
— Второй, второй, я первый. Тебя не пронял, повтори!
Бородатый пришел в себя — запрашивали из головной машины, санкцию на продолжение движения по мосту. Бандиты — уже смотрели с любопытством на стоящие машины…
— Первый, я второй. Продолжаем движение…
Бурча и пырхая моторами, машины двинулись с места…
Второй блокпост, на другом берегу реки, вынесенный за пределы самого моста — медленно приближался во всем своем омерзительном великолепии. Его центром был танк… то ли исправный, то ли нет — но пулемет на нем был исправен, во время разборок им часто лупили по тому берегу. Заграждение было сделано не из дорогих бетонных блоков — а из отъездивших свое машин и земляного вала, насыпанного здесь бульдозером.
— На одиннадцать — процедил сквозь зубы водитель, плавно тормозя — три цели, один РПГ. У ДШК чисто. Ожидать нормального несения службы от аллахакбаров ночью — все равно, что от быка молока. Наверняка — дежурный за пулеметом — дрыхнет в танковой башке, распахнув люк для вентиляции. Но недооценивать опасность этих нельзя.
— Один… идет сюда.
Двое афганцев были у головной машины, один шел к ним, к УАЗу, подсвечивая мощным, аккумуляторным фонариком.
В душной кабине УАЗа раздался отчетливый металлический щелчок.
— Нет… не надо — сказал Хасан.
Бородатый — посветил фонариком в кабину, потом стукнул в стекло. На УАЗе стекла нормально не опускаются, пришлось приоткрыть дверь.
— Салам алейкум…
Афганец!
— Салам… — хрипло, с той же интонацией ответил русский водитель.
— Ту кисти? Ном шома чист? [102]
— Эсм э Хадид. Ман фалястини [103] .
— Коджа мири? [104]
102
Ты кто? Как тебя звать (дари)
103
Меня зовут Хадид. Я палестинец (дари).
104
Куда едешь?(дари)
— Маркази шахр. Ман хейли кам дари баляд, брадар [105] .
Назваться палестинцем было опасно — но еще опаснее было назвать какую-то другую национальную группу. Палестинцы держались на особенку, они никогда не входили ни в какие группировки, а только вставали на ту или другую сторону. Палестинцы, несмотря на их относительную малочисленность — были хорошо вооружены, имели четкую командную вертикаль, отработанную еще в лагерях беженцев по всему Ближнему Востоку, имели огромный боевой опыт и были абсолютно безжалостны. Вдобавок — среди них были как сунниты, группы которых сотрудничали с Аль-Каидой, так и шииты, объединенные в партию Хезбалла. В условиях, когда неосторожное слово или поминание Али при совершении намаза [106] могло закончиться настоящим побоищем — представиться палестинцем было лучшим из возможного.
105
В центр города. Я плохо говорю на дари, брат (дари)
106
шииты в отличие от суннитов при совершении намаза поминают Али, родственника пророка Мохаммеда, четвертого халифа, зверски убитого в Кербеле самими правоверными. Неосторожное поминание Али не в той компании — может и впрямь закончиться перестрелкой.
Афганец покровительственно улыбнулся, достал из кармана на разгрузке пачку сигарет.
— Фалястини — афгани дост. Сигарет? [107]
— На, бебахшид… — водитель приложил руку к груди — Хода зияд кунад, брадар [108] …
Афганец зачем-то хлопнул рукой по крыше машины и пошел обратно, к своим, где завершался торг относительно платы за проезд по мосту. Афганцы — были бы не афганцами, если бы упустили возможность поторговаться.
107
Афганцы и палестинцы друзья. Сигарету? (дари)
108
Нет, спасибо. Дай бог изобилия, брат (дари)
— Твою мать… — сдавленно прошипел водитель — принесли же черти…
Снайпер — хлопнул по плечу водителя.
— Вернемся в ППД — благодарность выпишу. В жидком виде. Не зря вас по языкам гонял.
— Век бы не слышать…
Пронзительно мигнув в ночи задними стопами — Нива пошла…
— За ними…
Свернули с дороги, покатились по пирсу. Грязь, какие-то деревянные ящики… срач такой, что и не выскажешь. Машина переваливается с колдобины на колдобину, недовольно подвывая мотором. Нефть здесь была и едва ли не больше, чем на русской территории — но нормально не качали. Чеченцы обогатили местный диалект понятием «самовар» — компактная, самодельная нефтеперегонная установка, которая состоит из пары больших цистерн, кое-какого оборудования, бочек для готовой продукции и пары джигитов с автоматами — для охраны. Получившийся «бензин» октановым числом был где-то от 60 до 65 в зависимости от качества исходного сырья и продуманности конструкции. Получившимся адским зельем кто торговал с банками у дороги, а кто добавлял присадки, которые поставляли люди, связанные с орденом и продавал это относительно цивильно. Орден хоть и незримо, ненавязчиво — но присутствовал в очень многих аспектах здешней жизни.
— Направо.
Свернули направо. Покатили по широкой местной улице, размытой после сезона дождей, да так и не приведенной в порядок. В сезон дождей — по этой улице буквально реки текут, впадающие в Новый Евфрат. Мало кто в такую погоду рискует вылезти из дома.
— Еще направо…
Машины протискиваются в какой-то узкий проулок, едут по нему. Город кажется вымершим, но в Мекке и других городах юга — это очень обманчивое впечатление.
— Налево.
Машины выезжают на еще более широкую улицу. По обе стороны — стоят машины, здания — здесь даже пятиэтажки имеются. Относительная цивилизация… вперед свет.
— Контакт справа!
Неизвестный — сигналит фонариком, почти спрятав его в кулаке, чтобы не видел кто посторонний. Три — два.
— Ну?
— Это он! Это Хадид.
— Первый, это второй. Контакт подтверждаю. Поосторожнее там.
— Есть.
Машины снова сворачивают, в заранее раскрытые ворота. Тут, между двумя зданиями построен то ли гараж, то ли склад. Крытый.
— Стоп.
Нива включает фары, высвечивающие группу вооруженных людей, стоящих у стен. Автоматы Калашникова с подствольниками, гранатомет РПГ — солидно вооружились.
— Это они? — спрашивает снайпер сидящего на переднем сидении боевика.
— Да. Это Хадид.
— Выходи. И не дергайся.
Русские и шииты выгружаются одновременно. Под ногами противно хлюпает грязь, все на взводе и готовы в любой момент спустить курок. Где-то в темном небе — глухо стрекочет вертолет — орден явно не доверяет тем, с кем они здесь встречаются и напоминает что главный на их земле — все-таки он. Один из орденских сторожевиков засекли вчера на рейде, а эта машина построена так, что способна нести даже Апач. Конечно, обычный Апач отнюдь не приспособлен для того, чтобы совершать посадки на палубу — но если нет сильного волнения, и если квалификация пилота позволяет — то такой сторожевик может нести и Апач.