Чужая жена
Шрифт:
Еще поняла, что я мазохистка. Все сообщения от Дани прочитываю несколько раз, потом удаляю. Его аудиосообщения прослушиваю, как любимые песни, на повторе. Голос с хрипотцой будит во мне табун мурашек и оставляет горькое послевкусие, которое просачивается в каждую клетку.
«Жасмин. Я знаю, ты читаешь мои сообщения, почему не отвечаешь? Я хочу тебя увидеть. Скучаю».
Прикусываю губу, беру мобильник в руки. Еще раз перечитываю его
Заношу палец над «Аней», мне физически больно удалить номер и запретить ему писать-звонить. Секунду колеблюсь, прежде чем решиться с концами удалить контакт. Я еще не успела запомнить номер наизусть. Удалить. Смелее, ну — поломает, потом легче будет. Палец дергается не в ту сторону. Не касается экрана, контакт не удаляет. Черт! Слабачка. Удалю потом, чуть позже. Возможно, завтра. Нет, сотру все по дороге в аэропорт, почищу всю память и ничего не оставлю.
От таких радостно-печальных мыслей меня отвлекает звонок в дверь. Я никого не жду, ничего не заказывала. Крадучись подхожу к двери, смотрю в видео-глазок.
Сердце подскакивает к горлу, руки начинают мелко трястись. Я озираюсь по сторонам, ищу куда спрятаться, словно посетитель по ту сторону дверей все равно сюда войдет и найдет меня. Найдет. В этом я полностью уверена.
Что он тут забыл?
Снова раздается звонок. Настойчивый, уверенный. Этот мужчина упертый. И его упертость пугает так же сильно, как и его желание увидеть меня. Я ведь не смогу ему сопротивляться. Он посмотрит на меня, и я провалюсь в пропасть его глаз. Боюсь, что не смогу больше выйти оттуда. Никогда не смогу.
Звонки прекращаются. Облегченно выдыхаю, поворачиваюсь в сторону гостиной. Я ведь правильно поступила, что не открыла. Возможно, я буду жалеть об этом, мучиться болью в груди, желать случайной встречи, внезапного поцелуя, жарких объятий...
Нужно прекратить думать о Дани. Максим мое счастье.
На полпути в гостиную вновь раздается звонок в дверь, заставляя замереть на месте. Оглядываюсь. Он не ушел?
Возвращаюсь, вновь смотрю на экран видео. По ту сторону двери все еще стоит Дани в привычном костюме с накрахмаленной рубашкой под ним. Красивый. У меня даже ноги становятся ватными, пока я его разглядываю. Он сердится. Это видно по напряженному лицу и сжатым кулакам.
— Жасмин, я знаю, что ты дома, открой, — слышу низкий голос. Прижимаюсь лбом к деревянной поверхности двери.
Что делать? Как правильно поступить?
Сердце замирает на мгновение, а затем начинает стучать как ненормальное. Мне не хватает кислорода. Нужно окно открыть или включить кондиционер. А еще лучше — проигнорировать Дани. Он скоро уйдет. Обязательно. Надо только перетерпеть. Надо.
— Жас! — Он стучит по двери, слегка повышая голос. — Я знаю, что ты дома! Открой! Я просто хочу поговорить!
Не открою.
— Я просто хочу поговорить! Открой!
Зажмуриваюсь, а из-под прикрытых век скатывается капелька слезы, ползет по щеке. Боже… Я не выдержу этого. Уйди. Пожалуйста, уйди.
— Я выломаю дверь! Открой!
И я верю его угрозе. Она звучит в его низком голосе, ей пропитано каждое слово. Прикрываю рукой глаза. Мне не нужно лишнее внимание соседей. Даже сейчас, держа Дани перед закрытой дверью, я уже ставлю себя в неловкое положение.
Мне требуется несколько минут, чтобы убедиться в том, что камеры в квартире выключены. Максим любит все контролировать. Надеюсь, ему не придет в голову просить домоуправление предоставить видео с общих камер подъезда.
Возвращаюсь к двери и открываю. Дани одной рукой опирается о дверной косяк, вторая сжата в кулак. На его суровом, красивом лице гримаса разочарования, досады и… боли. Губы поджаты, темные брови сведены на переносице, глаза приобретают чисто черный цвет, без капли коричневого оттенка.
— Что? — Трудно сохранять самообладание, когда первый порыв — это прижаться к нему, поднять голову и поцеловать в губы.
— Я пройду? — Его ирония отдается тупой болью в груди. — Не будем же привлекать внимание соседей?
Отхожу и позволяю Дани зайти внутрь. Он закрывает дверь. Для меня это звучит слишком громко. Ощущение, как будто за нами закрылась клетка. И мы не выйдем больше наружу поодиночке.
— Почему ты не отвечала? — спрашивает он, проходя в квартиру. Не разувается, ведет себя как хозяин. Я сержусь на него, злюсь, и злость позволяет держать себя в руках.
— Нам не стоит общаться.
— Мне кажется, мы договорились…
— Нет, это ты так решил, — с вызовом заявляю, скрещивая на груди руки.
Дани ничего не отвечает, но в его глазах боли становится слишком много. Я незаметно поддаюсь к нему, но останавливаю себя.
— Я не могу так, понимаешь? Не могу изменять Максиму. Он столько сделал для меня, для мамы. Он всегда был рядом и не требовал ничего взамен. Я чувствую, что предаю его, связываясь с тобой! Это неправильно, Дани! — Едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться перед ним, но глаза наполняются слезами, голос срывается.
— Тише, моя сладкая.
Как он вдруг оказывается возле меня, не знаю. Прижимает к себе, упираюсь ему в плечи, неуверенно бью по груди. Но все это слабое трепыхание. Он обхватывает мое лицо ладонями, поднимает его. Ничего не говорит, просто смотрит своими болезненными и в то же время завораживающими глазами прямо в душу. Будто пытается все мои мысли повернуть в свою пользу. Я не могу сопротивляться.
Дани молча прижимает свои губы к моим. Не двигается, просто согревает меня своим дыханием. Его губы имеют вкус мяты. Чувствую их мягкость, чувствую, как его энергия обволакивает меня, заворачивает в защитный кокон. Чувствую его желание, плотское, простое, без лишнего смысла: хочет меня.