Чужая жизнь. Дилогия
Шрифт:
Патриарх изволил гневаться. И челядь, и члены семьи знали, что попадаться ему на глаза в такие минуты все равно, что показываться голодному дикому зверю. Результат будет точно такой же, если не хуже. Поэтому и тихо так было в поместье. Нужно было лишь переждать бурю, спрятавшись где только можно. Хитрованы из челяди, привычные к такому, уже насобачились залазить в такие укрытия, искать человека в которых в голову даже не могло прийти. Так один из поварят, колобок с румяной мордочкой, всегда лез в небольшое пространство под газовой плитой. Залезет, согнется в три погибели и поблескивает из своего укрытия
Лишь в личном кабинете боярина негде было спрятаться, о чем сейчас наверняка сожалел каждый из членов семьи Вяземских. Собранные в этом месте самим патриархом, они едва дышали под тяжестью его давящей ауры. Всепроникающая сила личной силы боярина Михаила Андреевича была столь велика, что заставляла многих из них судорожно вздыхать и умоляюще хлопать глазами.
— Может кто-то уже забыл, что род Вяземских это не он сам, а тысячи и тысячи людей, живущих, уже умерших и даже еще не рожденных. И своими необдуманными действиями вы бросаете тень на всех них скопом. Если этот ублюдок забыл про то, я быстро освежу ему память, — тучный боярин стоял в самом центре кабинета и бросал гневные взгляды на жмущихся к стенам членов семьи. — Я никогда не поверю, что этот малолетний недоумок никому не сказал про намечавшуюся дуэль. У него мозгов не хватит скрыть такое. Он точно с кем-то советовался… С тобой Федька?
Названный так уничижительно, его старший сын Федор Михайлович независимо вскинул было голову, но тут же скривился от боли. Даже с его немалой силой, не с руки было еще идти против боярина. Прохрипев что-то неопределенное, он пошатнулся. Еще через мгновение, от сильной боли, упал на одно колено. Злые языки поговаривали, что именно так он и убил одного из своих сыновей, который задумал его сместить. Взял и раздавил, как гнилое яблоко. Только внутренности в разные стороны прыснули. Кто знает правда это или нет. Такие вещи доподлинно никто не знает.
— Горделив больно. Строптив. Не желаешь советов слушаться, — качал головой боярин, продолжая магией давить на старшего сына и главного наследника. — Плохо, очень плохо…Заиграться можешь, а враг, глядишь, этим и воспользуется… Что нельзя это было внутри рода решить? Этот же ублюдок теперь наш новИк. Вызвали сюда и научили его уму разуму. Сложно было об этом подумать? Умишком скудны стали? Может через задние ворота ума добавить?
Ослабив хватку, патриарх подошел к массивному письменному столу и взял лежавшую на его поверхности пачку газет с яркими кричащими заголовками и красочными фотографиями. Высоко подняв газеты, боярин их тут же резко бросил прямо в стоявших перед ним людей.
— Знаете, что теперь эти писаки про нас пишут? — он подобрал со стола одну из забытых им газет. — Мол, мы новинка-сироту необученного обижаем. Специально будто бы на дуэль его вызвали, чтобы страху нашего навести и полнову родовому холопству склонить. Каково?… Что? Ответить хочешь? Ответствуй.
Уже оправившийся от удушья, его старший сын сделал шаг вперёд.
— Какое им дело до этого новИка? Что мало их у нас загнулось? Пусть эти подзаборные шавки свои пасти и дальше разевают, — презрительно кривился рот Федор. — Натравим на них адвокатов и они размажут их по стенке. Это совсем не стоит нашего внимания.
Остальные, судя по их лицам, были полностью с ним согласны. Какое им дело до этого чертового новика? Это же пыль под ногами. Разве он стоит такого внимания.
— Это же пустое место. Пустышка! — продолжал Федор, не чувствуя реакции отца. — Бельские никто и звать их никак. Загнется, туда ему и дорога. Я, вообще, не понимаю, что мы тут делаем. Что нам до него?
Боярин тяжело вздохнул и неторопливо подойдя к сыну с силой ударил его по лицу. Массивная гербовая печатка на его ладони с чавканьем рассекла мужчине щеку, разметав во все стороны кровь…
— И этого с тебя довольно, а то еще не сдержусь, — буркнул патриарх, отходя к столу и усаживаясь в кресло, как ни в чем не бывало. — Может кто-то забыл, кем был его отец, Михаил Бельский? Не помните, за каким чертом его приняли под крыло рода Вяземских?!
Конечно, же все они знали, подноготную той сделки, когда захудалый род вошел в род Вяземских на правах новика. Бельский был одним из самых талантливых создателей амулетов и артефактов. Некоторые даже называли его лучшим. Работы Бельского были у многих представителей знатнейших родов империи, что позволяло ему чувствовать себя довольно независимо.
— Знаете, у кого я видел сделанную им брошь на вчерашнем приеме у императора? — спросил боярин, обводя глазами свой ближний круг. — У Ее Величества императрицы… Как только вести о сегодняшней дуэли дойдут до нее, она начнет задавать вопросы. Непременно начнет, ибо такова женская натура. Что ей ответить? Может передать ваши жалкие бормотания?
После этого патриарх надолго умолк. Откинулся на спинку гигантского кресла и застыл. Шли секунды, минуты. Все тяжелее было сохранять неподвижность. Однако никто даже позу не пытался сменить. Тревожить патриарха сейчас было полнейшим безумием.
Наконец, боярин качнул головой.
— Вижу, вы совсем ничего не заметили главного, — устало процедил он. — Даже рассказ этого дуболома, моего внука, вам ничего сказал, — парнишка с разукрашенным лицом и закрепленной в корсете шеей потупил глаза. — Новик не должен был победить. Разве до вас не дошло этого. Мне принесли результаты его проверки. Как маг, он практически пустой. Его источник слаб, магический резерв скуден. Мой внук должен был его вдолбить в песок полигона. Не понимаете? Смотрите…
По опустившемуся со стены экрану побежал видеоряд, который, судя по характерным пометкам, был заснят автоматикой полигона. Все сразу же узнали белоснежное поле песка, окруженной мерцающим силовым полем. От краев полигона к центру медленно сходились две человеческие фигурки. Одна высокая и мощная, другая — худенькая и щуплая.
Начавшаяся схватка мгновенно расставила все по своим местам. По крайней мере, многим уже был ясен исход схватки. Здоровяк, явный телекинетик, поднимал из песка уплотнившиеся плети и хлестал им по своему противнику. Многометровые белые хлысты то и дело мелькали в воздухе, с неимоверной скоростью обрушиваясь на песок. Щуплому парнишке, метавшемуся по арене, приходилось не сладко. Он совершал резкие броски из стороны в сторону, акробатические кувырки и нырки, только чудом не попадая под удары. Казалось, еще немного и он устанет.