Чужая. На пороге соблазна
Шрифт:
– Разговор не закончен, идиот.
Сморгнув пару раз, я провел ладонью по губам и тряхнул головой, увидев на пальцах следы крови. Поднял взгляд на трясущуюся Лилю и ее мертвенно бледное лицо. После опустил глаза на руки Клима, коснувшиеся и тут же отскочившие от спины Резкой.
– Клим? – окликнул я парня и завис, отказываясь соглашаться с тем, что он увидел и как это расценил, и тут же пытаясь подобрать слова, которыми смогу все объяснить: – Это… Это не…
– Пошел ты! – оборвал меня Клим.
Он прижал ладони к затрясшимся сильнее плечам Резкой, то ли пытаясь ее обнять и
– Мелька, я рядом, – произнес Клим негромко и мягко. А затем, глянув на меня, прорычал: – Держись от нее подальше, мудак!
***
Раньше, чем я зашёл домой, моя голова превратилась в трансформаторную будку.
В такси меня накрыло вопросом, на который у меня не нашлось ответа, а дальше понеслось по нарастающей. Снежным комом. Лавиной. Ебучим цунами. Где смешалось все и сразу. Ломая причинно-следственные связи и перемешивая события, но оставляя в эпицентре этого хаоса неизменное и повторяющееся: «Зачем я поцеловал Резкую?»
Странная оторопь и оборвавшийся жадный вдох утопающей. Озноб и визг. Укус и хлесткие удары.
Схватившись за голову, я шипел от того, что вопросы не исчезают и множатся, множатся, множатся. А ответа нет ни на один.
Нахрена я ее поцеловал?! На кой черт я ее поцеловал?!
Глядя на валяющийся на диване мобильный, я прокручивал события вечера. Возвращался к моменту своего появления в компьютерном клубе и снова проигрывал это кино. По кадру, по фразе, по эмоции. Но как и при первом «просмотре», я зависал на моменте поцелуя. Все предшествующее ему хоть как-то, но все же поддавалось объяснению. Я мог объяснить себе, что было до. Что мной двигало. Почему сказал именно те слова, а не другие. Зачем предложил схлестнуться на виртуальном ринге и выбрал бокс. Мог объяснить все, но не поцелуй.
Он скальпелем рассек что-то внутри моей головы и принялся вырезать вопросы там, где на них не было и не могло быть ответов.
Близость проклинающих меня и все, что со мной связано, губ. Пропитанные ядом и отвращением слова. Только я их не слышал. Догадывался о том, что срывается с губ Резкой, но не слышал ни единого ее слова. Потому что не собирался слушать и не видел в этом смысла.
Она. Двуличная. Стерва. Точка.
Она. Угробила. Врыксу. Точка.
Она. Врёт. Димону. Восклицательный знак.
А дальше цунами закрутилось в обратную сторону, где все смешалось и внезапно сложилось в знакомую, но до омерзения понятную картинку. Пристроиться к богатому парню, разжалобив его подкупающими и идиотскими «боюсь» и «страшно». Прикинуться белой и пушистой овечкой, скрывая истину пираньи. А дальше уже виденное на примере отца и его пассий.
Нет, Лилечка-Амели, ты нихрена не овечка. Овечки не отправляют тачки соперников в стену
***
Входя в здание университета, я едва не сорвался в истерический хохот, когда следующая на выход компания студенток глянула на меня и шарахнулась в сторону.
– Да-да, рожа у меня та еще, – озвучил я их мысли и направился к аудитории, хмыкая в ответ на каждый косой взгляд в мою сторону.
Утром, оценив последствия встречи лица с кулаком Клима, мне не пришло в голову ничего лучше, как залепить пластырем след от зубов Резкой, и наплевать на остальное. Я не видел смысла маскировать превратившуюся в пельмень губу, шкериться от Димона и тем более оправдываться или лебезить перед Резкой и Климом. Что сделано, то сделано. Поэтому, увидев Лилечку и Клима, я криво улыбнулся первой и бросил насмешливое:
– Я жду твой ход, малыш.
Второму, ожидаемо охраняющему жертву моих домогательств и дернувшемуся повторить вчерашнее, я отсалютовал двумя приложенными к виску пальцами и произнес:
– Хороший удар, аэродром. Лайк не глядя.
Дальше меня сорвало в хохот от рычащего и разъяренного возгласа парня, который разом оборвал разговоры в аудитории и приковал внимание к нашей разборке. Всех без исключения.
Каждый из присутствующих в аудитории ждал продолжения. Все они затихли и смотрели на меня и Клима. А потом уставились на Резкую.
– Клим! Я тебя просила! – взмолилась она, останавливая порыв парня начистить мне морду и лишая зрителей шоу.
– Интересно, о чем? – спросил я, сбросив рюкзак на следующую за парочкой парту, и, посмотрев на сидящего за ней с открытым ртом ботана, напомнил ему: – Это мое место. Свалишь сам или помочь?
– Ты бессмертный что ли? – сорвался Клим, подрываясь на ноги и стряхивая с руки ладонь Лилечки. – С первого раза не понял, что я тебе сказал?!
– Мне похуй, на то, что сказал ты, – оскалился я, смотря в полыхающие глаза парня. – По-хуй, – повторил и дёрнул подбородком в сторону Резкой. – Гораздо интереснее, что сказала она. Тебе и своему «любимому и уважаемому» Диме.
– С-с-сука! – процедил парень, оттолкнув в сторону стул, мешающий ему выйти в проход между партами.
Клим сделал шаг в мою сторону, сжимая ладони в кулаки. Но после нового и неожиданного злого окрика Резкой, остановился и заскрежетал зубами.
– Клим, пожалуйста, сядь. Сядь! Я сама разберусь.
Сжав пальцы на запястье Клима, Резкая потянула своего защитничка на себя. После, дернув руку парня сильнее, на мгновение посмотрела мне в глаза и выдохнула негромкое, но раздраженное: «Идиота кусок».