Шрифт:
Глава 1
Туман в голове медленно рассеивался, глаза наконец поймали фокус на объектах перед собой. Серая шершавая стена впереди и такой же пол под ногами. Я попробовал пошевелиться, чтобы дать крови разбежаться по телу и хоть немного снять мышечное онемение, от чего камеру заполнил лязг пришедших в движение цепей. На всякий случай огляделся по сторонам. Ничего нового, все тот же уныло-безнадежный вид. Разве что капли на противоположной стене, что конденсировались где-то под потолком и медленно сползали по шершавой поверхности, сейчас замерзли. Как и лужа на полу. В камере и до этого было холодно, но теперь температура опустилась ниже нуля, а значит, жизнь из меня вытечет еще быстрее. Даже странно, что не подвел мой внутренний будильник, заставив и в этот раз очнуться, а не уснуть
Я не привык сдаваться, всегда искал выход до последнего шанса, и судьба была благосклонна. Видимо, свой лимит удачи я исчерпал. Может тот случай с побегом из плена венесуэльских оппозиционеров растратил ее последние крохи. Ведь я же тогда, пройдя по краю, четко осознавал, что хочу закончить с оперативной работой, перевестись в штаб. Может даже завести семью… Была и возможность, и перспективы. Но прошло пару месяцев, и чувство тревоги ушло, а новое задание уже казалось очередным вызовом, новым приключением. Похоже, это какая-то разновидность зависимости, а может и вовсе, форма психического расстройства. Но какой уж есть…
Да, «кавалерия» теперь точно не успеет. Да и не было предусмотрено в плане никакой спасательной операции. Только авиаудар как крайняя мера. Потом уже будут проверять и выяснять детали, опираясь на то, что останется. Так что, может, замерзнуть и уснуть – это еще не худший для меня вариант. Вряд ли всех тех, кто был со мной, увели из этой камеры, чтобы отпустить домой, извинившись за доставленные неудобства и выдав гостинцев в дорогу. Трое выживших из моего отряда уже ранее покинули этот каменный мешок в сопровождении каких-то непонятных личностей в балахонах с капюшонами, сильных и молчаливых. Гребаный сектантский карнавал! Да что за хрень здесь творится?! Это же Сибирь, мать его, причем та Сибирь, где до ближайшего населенного пункта согласно карте сотни километров!
Теперь этот вопрос так и останется без ответа, а задание невыполненным. Что, собственно, одно и то же, так как я, будучи командиром отряда специального назначения, и должен был выяснить, что за активность в глухом уголке Сибири попала на спутники слежения, и не связано ли это с нападением на ближайшую к этому месту базу шахтного базирования ядерных боеголовок с сопутствующей пропажей элементов этих самых боеголовок. Но как эти найденный каменные развалины посреди непроходимой тайги и устроенный террористами маскарад связаны с ядерным оружием, до сих пор не укладывалось в моей голове.
А ведь начиналось все неплохо. Несмотря на срочность подготовки операции, все было организовано оперативно и профессионально. Уже через сутки после получения информации со спутников наш отряд из одиннадцати человек доставили самолётом до Братска, далее уже вместе с проводником вертолетом до высадки на берегу небольшой реки недалеко с границей леса, марш бросок в 30 километров вдоль берега с последующим форсированием реки и еще около пяти километров сквозь лес, пока не уперлись в полосу свежеповаленных деревьев метров 30 шириной и в полкилометра длиной. Этот странный лесоповал начинался прямо от загадочного каменного купола явно рукотворного происхождения и выглядел как последствие какой-то направленной ударной волны. Обнаружение потенциально вражеской активности не заставило себя долго ждать. Мы даже успели передать в штаб полученную информацию через спутниковый канал связи.
А потом началась какая-то ересь, напоминающая отлично снятый, но с хреновым сюжетом хорор. Наша группа подверглась нападению здоровенных обезумевших идиотов, замотанных в тряпки и меха, которые неслись к нам напролом, сжимая в руках огромные тесаки. Поняв, что обнаружены, мне ничего не оставалось кроме как отдать приказ стрелять на поражение. Мы расстреляли по меньшей мере дюжину этих странных спятивших личностей, не подпустив никого ближе 5 метров. Последним даже стреляли только по ногам в надежде получить «языка», чтобы пролить свет на тот форменный беспредел, что здесь творится, и направить дополнительную информацию в штаб. И тут вдруг Сергей, прикрывавший наши спины, молча повалился на землю, продолжая держать оружие на изготовке, но так и не нажав курок. Обернувшись, я увидел облаченного в длинный шерстяной плащ человека, протянувшего в нашем направлении свою правую руку с растопыренными и слегка согнутыми пальцами. В момент, когда его голова попала в прицел моей винтовки, он уже повернул кисть, и в моих глазах помутнело, а в грудной клетке все сжалось и защемило с такой силой, что в затухающем сознании успела промелькнуть мысль, что это конец.
В сознание я все же пришел, но уже в этой камере и в полуподвешенном состоянии, с врезавшимися в кожу браслетами цепей на руках. Сами цепи крепились за металлические штыри, словно вплавленные в стену над головой. А рядом вдоль стены в таких же незавидных позах один за другим приходили в себя другие трое выживших членов моего отряда. Судьба остальных была нам неизвестна, а странные личности в балахонах делиться информацией не спешили.
Проверка цепей и их креплений на прочность положительного результата не дали. Несмотря на то, что выглядели они древними и были покрыты слоем вековой грязи, ржавчины на них не было совсем, и никакой возможности порвать звенья или сломать браслеты не представлялось. Как и расшатать крепления, казалось, намертво вмонтированные в шершавые стены. Планирование побега условными знаками в момент визита «гостей» также не возымело нужного эффекта, так как вместе с теми бугаями в балахонах, которые каждый раз забирали с собой по одному из нас, в камеру заходил и тот персонаж в плаще, странным образом вырубивший нас в лесу. И еще до того, как его нога переступала порог нашей темницы, в глазах снова начинало двоиться, а самочувствие резко ухудшалось до такой степени, что мне так и не удалось до сих пор внимательно разглядеть внешность посетителей.
И вот теперь я остался в камере последним. Случайность ли это, или же они узнали у первых допрошенных, что именно я руководил отрядом? Это уже вряд ли было важным.
Но несмотря на боль в руках, скверное самочувствие и холод, уже пробравшийся не только под одежду, но и глубоко в тело, меня не покидала глупая обида, что я так и не узнаю, что здесь происходит. Видимо, в голову лезут бредовые идеи. Не о том нужно думать в последние часы жизни. А о чем? Мудрых мыслей почему-то не приходило. Даже страх пытками глушили поочередно сменяющие друг друга апатия и раздражение от собственного бессилия. Из все живых эмоций во мне оставалось лишь это чертово неискоренимое любопытство. Возможно, если за мной придут до того, как я окончательно загнусь здесь от холода, то перед смертью я все-таки смогу узнать, куда я ввязался, и ради чего все мы оставим наши жизни посреди тайги в самом центре нашей необъятной родины.
Двери в камеру не было, просто проем, через который внутрь попадал слабый желтый свет, мерцающий словно от живого огня. Послышались шаги нескольких пар ног, уверенные и монотонные. «Как на параде», – подумалось мне. А вместе с шагами пришла боль в груди, и в глазах опять начало плыть и двоиться.
Немного позже, смутно осознавая происходящее и машинально переставляя ноги, я продвигался по длинному прямому коридору, постепенно приходя в себя. Руки на этот раз были связаны за спиной бечевкой, а с обоих боков меня держали крепкие руки амбалов в капюшонах. Оба они были на полголовы выше меня, и даже если бы я не был сейчас так слаб, не уверен, что смог бы вырваться из этой железной хватки. А их хриплое сопение, которое я теперь слышал над каждым своим ухом, было больше присуще животным, чем нормальным людям.
По бокам коридора можно было разглядеть либо все те же шершавые стены, либо проемы других камер, также без дверей или решеток, как и та, которую я недавно успел изучить вдоль и поперек. Впрочем, все они были пусты. Свет же исходил из странных желтых мутных камней, свисавших с потолка на металлических цепочках и слегка покачивающихся от сквозняка. Наконец, я смог сфокусироваться на дальнем конце коридора, куда меня, по всей видимости, и тащили, словно на заклание. Хотя, учитывая людей в странной одежде, железные тесаки на их поясах и странные декорации, что окружали меня сейчас, я бы не удивился, если бы меня в конце этой истории принесли бы в жертву на каком-нибудь бордовом от старой запекшейся крови ритуальном камне, кромсая зазубренным кинжалом и воспевая слова на давно забытом языке настолько же давно забытому богу.