Чужие миражи
Шрифт:
– Что же, будем играть честно, – натянуто улыбнулся он, – это чек на пятьсот тысяч за проделанную вами работу. Удачи вам в ваших начинаниях, дайвер.
С этими словами он сдержанно кивнул мне головой и зашагал прочь. Повертев несуществующий чек в руках, я с интересом заглянул на испещренный мелким зеленоватым узором бланк. Поле с указанием реквизитов получателя осталось пустым – Роберт не знал номера моего счета. Аккуратно заполнив недостающие графы чека, я сложил его пополам, и, разорвав на мелкие клочки, выбросил их в ближайшую урну – теперь необходимости в этом документе не было: узнав данные получателя, банковский компьютер уже отправил требуемую сумму на мой счет. Больше меня здесь ничего не держало.
Закрыв глаза, я мысленно досчитал до трех
– Соединение оборвалось, – пояснил я испуганно подбежавшему ко мне администратору. – Еще раз спасибо, парень.
Я поднялся из-за столика, положил шлем рядом с клавиатурой и, размяв затекшие суставы, поспешил сделать то, о чем мечтал на протяжении всего сеанса моего пребывания в Глубине. Почки работали вполне исправно, а «Навигатор», несмотря на уверения бармена, оказался очень даже неплохим.
Спустя несколько минут я толкнул стеклянные двери игрового клуба и вышел в холодную и промозглую питерскую ночь.
08
Такси остановилось в центре полностью погруженного в темноту двора где-то на окраине Купчино. Рассчитавшись с водителем, я окинул взглядом тоскливо тянущуюся вдоль усаженного уже совсем облетевшими деревьями газона восьмиэтажную бетонную «коробку» и принялся последовательно обходить парадные, выискивая среди указанных над дверьми табличек номер нужной мне квартиры. Требуемый подъезд оказался третьим по счету.
На лестнице было еще темнее, чем во дворе, чтобы нащупать кнопку вызова лифта, я вынужден был подсветить себе зажигалкой. Задребезжали шаткие двери, и тесная, закопченная и разрисованная небрежным граффити кабинка осветилась изнутри тусклой желтоватой лампой. Я нажал продавленную кнопку четвертого этажа, лифт, пронзительно взвизгнув мотором, затрещал наматываемым на скрытый где-то высоко над головой вал металлическим тросом.
Дверь квартиры, в которой обитал Лорд, была обита продранным в нескольких местах дешевым дерматином, на поверхности которого фломастером был неаккуратно выведен ее номер. Я с любопытством взглянул на расшатанный и надтреснутый звонок: как-то уж слишком не вязалась вся эта резко бросающаяся в глаза запущенность с образом педантичного, аккуратного, вечно подтянутого и утонченно-интеллигентного Эдгара, знакомого мне в Глубине. Это показалось мне странным и настораживающим. А если вспомнить, с какой неохотой Эдик оставил мне свой адрес и то очевидное усилие, с которым он высказал приглашение приехать… Наверное, мне не стоило навязываться в гости, не стоило просить его о помощи – кто знает, какие проблемы окружают каждого из нас за яркой и ярморочно-праздничной пеленой дип-программы? Что поджидает нас за порогом выдуманного нами самими мира, где все мы так или иначе становимся немного богами? Тесные квартиры, в кухнях которых невозможно развернуться двоим обитателям этой крошечной бетонной клетки, шумные и беспокойные дети, больные родители… Мало ли что могло заставить Эдгара сделать одним из основных жизненных принципов привычку не принимать у себя гостей?
Однако отступать было уже поздно. Я обещал приехать и теперь меня ждут. В любом случае, никогда не поздно извиниться и ускользнуть под благовидным предлогом, избавив хозяина от своего нежелательного общества. Переночую в парке на скамейке, ничего страшного. Зато потом меня не будет мучить совесть за то, что влез со своими проблемами в чью-то размеренную и спокойную жизнь… Глубоко вздохнув, я нажал кнопку звонка, с той стороны отчетливо донеслась мелодичная и протяжно-грустная трель.
Мне долго никто не открывал. Я уже собрался было развернуться и уйти прочь, как в тишине лестничной площадки раздался резкий щелчок отпираемого замка. Дверь распахнулась.
– Проходи, – чуть посторонившись, сказал Эдгар, пропуская меня в заваленный какими-то коробками, ящиками с обувью, тюками и уж совсем неопределенным хламом тесный коридор.
Эдик, Эдик… Ты мог бы сказать. Ты мог хотя бы намекнуть на то, что виртуальность и вправду является для тебя единственным по-настоящему существующим миром, в котором ты можешь просто жить, быть таким, каким ты хочешь и должен быть, миром, в котором тебе открыто и доступно все, миром, навсегда заменившим тебе реальность. Хотя, как ты смог бы объяснить, что Глубина и есть то единственное место, где ты можешь просто выпить бокал хорошего вина, прогуляться вдоль ограды заросшего зеленью кладбища и пообщаться с теми, чье общество приятно и интересно тебе, иными словами, сделать то, что недоступно тебе здесь? А мне, наверное, следовало бы просто догадаться…
– Закрой дверь, – попросил Лорд, – и, если тебе не трудно, лучше помолчи. Обычно у людей, с которыми мне приходится общаться в реальности, есть одно неприятное свойство: что бы они ни говорили, в их голосе все равно ощущается сочувствие и какая-то подспудная радость о том, что их в этой жизни не угораздило вот так… Как меня… Как бы они это ни пытались скрыть.
– Спасибо, Эдгар. – Тихо произнес я.
– За что? – Поднял бровь он.
– За то, что согласился помочь. Это дорого стоит.
– Пустое, – отмахнулся Лорд. – Пошли в комнату, здесь сквозняк.
Тяжело опираясь на короткую трость, он заковылял впереди, показывая мне дорогу, я зашагал следом.
Комната была крошечной, чистой и опрятной, за белоснежным тюлем, скрывающим черное ночное окно, угадывались живые цветы. Рядом, на небольшом, но удобном столе покоился работающий компьютер, чуть в стороне поблескивал пластиковым боком подключенный к дип-карте машины виртуальный шлем. Эдгар входил в Глубину без виртуального костюма, по всей видимости, именно этим и объяснялась подмеченная мною ранее хрупкость, скованность его движений. Ничего иного ему, впрочем, не оставалось. Не научилась еще западная промышленность выпускать костюмы, рассчитанные на тело восьмилетнего ребенка, поскольку производители по каким-то одним им ведомым причинам установили нижний возрастной порог для обитателей Глубины в десять лет. То, что на свет изредка рождаются люди, которым вполне подходит шлем стандартного размера, но не годится стандартная одежда, промышленностью, увы, предусмотрено не было.
На диване, поджав под себя ноги, сидела Юля.
– Привет, – кивнул ей я и она улыбнулась в ответ.
– Присаживайся, – кивнул Эдгар в сторону дивана, – тебе чаю или кофе?
– Не стоит, Эдик, мне неудобно злоупотреблять твоим гостеприимством… – Смущенно отозвался я, – Я никому здесь не помешаю?
– Значит, кофе. – Кивнул Эдгар. – Никому ты не помешаешь. Я живу один. Удалось год назад добыть эту квартиру… по инвалидности. Родители помогли. Сейчас поставлю чайник, а ты рассказывай.
– Собственно, рассказ, наверное, будет звучать со стороны как минимум странно… – Осторожно произнес я., внутренне приготовившись к долгому и трудному разговору. – По-видимому, мне все же следует начать с небольшого предисловия… Я до сих пор так и не разобрался до конца, что же произошло на самом деле. И, честно говоря, до сих пор не верю в то, что миллионы подключенных к сети компьютеров могут обрести собственный разум. Наверное, Глубина просто повзрослела. Стала собой – настоящим миром, который мы так желали и стремились создать… А каждым поистине настоящим миром управляют собственные законы, многие из которых нам пока еще просто неизвестны. Представьте себе средневековый поселок, жители которого твердо уверены, что где-то за лесом есть заколдованное и проклятое место, куда по ночам слетаются ведьмы жечь свои колдовские костры, а случайно забредший туда путник неизменно умрет спустя какое-то время в страшных и необъяснимых мучениях. С точки зрения современной истории такая легенда выглядела бы смешной и наивной, если упустить из виду тот факт, что в двадцатом веке исследователи неожиданно обнаруживают под грунтом «проклятого места» залежи урановой руды… И легенда перестает пугать нас только потому, что мы знаем, что такое радиация и можем объяснить древнее предание. Никому не известно, какие знания неподвластны нам сейчас…