Чужие уроки — 2003
Шрифт:
В 1907 году Крёгер вспоминает, что у него есть родина, и возвращается в Швецию, но не с пустыми руками! Ивар привез домой революционный «метод Кана» - американскую технологию бетонного строительства. Этот метод Крёгер тут же опробовал на здании собственной компании - Kreuger & Toll, которую учредил накануне. Крёгер вспоминает и о другой своей родине, поэтому дочерние компании открываются в России и Финляндии (входившей тогда в состав Российской империи).
После этого в официальной биографии героя наступает пятилетний провал - судя по всему, никаких выдающихся путешествий и накопления знаний Ивар Крёгер в этот период не предпринимал. Хотя и богател, а также продвигался по лестнице успеха. В 1912 году компания Крегера вынырнула из забвения, став обладателем почетнейшего госзаказа
Проанализировав последующие события жизни Ивара Крегера, а также специфику строительных подрядов, полученных в 1912 году компанией Kreuger & Toll, рискну предположить, что упомянутый пятилетний провал был заполнен целенаправленной работой по окучиванию государственных структур: Ивар Крёгер постигал филигранное искусство работы с чиновником и бюрократом. Судя по результатам, экзамен был сдан на «отлично».
1913 год - переломный в жизни Крегера. Как сказано в официальной биографии: «После продолжительных раздумий он взялся за реконструкцию шведской спичечной промышленности». Сразу скажу - меня несколько смутили эти «продолжительные раздумья»: вроде у папы было два спичечных завода, так что дело знакомое, доходное. Хотя погодите! Может быть, как раз здесь и скрывается разгадка трагедии пубертатного периода, когда Ивара не пустили жениться: наверняка дела отца на спичечном поприще шли не самым лучшим образом, денег катастрофически не хватало, а должность русского консула по тем годам была не слишком хлебной. Тогда понятно, отчего Ивар сбежал в Америку при первой возможности, а сейчас - в 1913 году - изо всех сил упирался, не желая взваливать на плечи неподъемный спичечный груз!
Если читателю кажется, что спички - предмет, недостойный внимания, то он жестоко обманывается. Мало того что Швеция и сегодня продолжает оставаться мировым лидером по их производству, так еще и усилиями Ивара Крёгера эта отрасль стала приносить баснословную прибыль.
Шведские спички славились испокон веков, особенно каминные. Их популярность поражала воображение: недаром уже в XVIII веке их использовали даже в качестве меры длины. Самый легендарный пример - апокрифическое поминание шести шведских спичек как эквивалента величины мужского достоинства русского царя Петра Алексеевича.
Помимо шведов, изготовлением спичек баловались и другие народы, но только шведам удалось совершить прорыв в середине XIX века, что создало предпосылку для всемирной монополии. В 1844 году профессор химии Густав Эрик Паш изобрел «безопасную спичку». Дело в том, что до того все спички загорались, как только ими чиркали обо что попало. А это, как вы понимаете, чревато. Кроме того, в качестве горючего материала использовался ядовитый желтый фосфор, что тоже не особенно способствовало росту спичечной популярности. Густав Эрик Паш для начала заменил желтый фосфор на безопасный красный. А затем соскоблил его со спичечных головок и перенес на боковую грань коробка. На саму же спичку стали наносить слабо воспламеняющийся материал, единственное назначение которого - создавать достаточное трение и поддерживать стабильное горение. Так на свет появились спички, отдаленно знакомые нам всем с детства в советском исполнении. Правда, в отличие от первосортного шведского оригинала наши отечественные спички на роль «безопасных» тянут с трудом: если очень постараться, их все же можно запалить, чиркая не по коробку, а по стеклу, например.
Чудо-спички стали производить в Стокгольме, но очень скоро производство свернули из-за чрезвычайной дороговизны красного фосфора. И тут в дело вмешался еще один шведский гений — Йохан Эдвард Лундстрём, который внес ряд тайных запатентованных изменений в химический состав горючего материала и принялся монопольно производить новые спички — безопасные и дешевые. В 1855 году спички Лундстрёма были удостоены медали на Всемирной выставке в Париже.
Бешеному успеху спичкам Лундстрёма способствовал не только мировой патент на химическую формулу, но и очень своевременно подоспевший запрет на изготовление фосфорных спичек из-за их вреда для здоровья. Ну и, конечно, его величество капиталистическая автоматизация труда: станки Лагерманса вывели спичечное производство на промышленные масштабы.
В конце XIX века спичечный бизнес превратился в шведское общенациональное помешательство, эдакий эквивалент американского Клондайка. В одном только 1876 году стартовало 38 заводов по производству спичек, а в общей сложности коптил далеко не бескрайнее шведское небо 121 завод. Однако конкуренция сделала свое черное дело, и к началу XX века почти все либо разорились, либо слились в большие концерны.
Как бы то ни было, но решение заняться спичками предопределило мировую известность Ивара Крёгера: и сегодня у большей части непосвященных обывателей его имя ассоциируется со «Спичечным Королем». И лишь где-то на заднем плане маячит репутация величайшего авантюриста века, виновного в крахе нью-йоркской Фондовой биржи.
Наверное, в спичках и в самом деле было что-то магическое, потому как Ивар Крёгер не только ушел в них с головой, но и откровенно впал в манию величия. Крёгер задался целью - ни больше ни меньше — создать мировую монополию спичечного производства, в которой он станет единственным поставщиком.
Сказано - сделано: Крёгер принялся скупать подряд маленькие спичечные заводики по всему миру. Скупать и тут же их ликвидировать. А вы что думали? Ведь это проверенный и самый действенный способ добиться монополии.
Ликвидируя спичечные заводы на местах по градам и весям планеты, Ивар Крёгер использовал полный арсенал знаний, накопленных в годы «бюрократической учебы»: в дело шли взятки чиновникам, запугивание некрышеванных предпринимателей, натравливание судебных исполнителей и бесчисленных органов государственного контроля, выдавливание и выживание независимых предпринимателей из бизнеса.
Однако бриллиантом в короне империи великого шведского деятеля стала массированная программа займов, которые головная компания Kreuger & Toll предоставляла национальным государствам! Тем самым Ивар Крёгер стал достойным продолжателям благородного дела семейства Ротшильдов, разработавших стратегию широкомасштабного подкупа государственных структур на самом высоком уровне — на уровне правительств. В период с 1925 по 1930 год Ивар Крёгер выдал кредитов на 387 миллионов долларов, что в эквиваленте 1998 года соответствует 35 миллиардам! Читатели, интересующиеся подробностями и точными суммами, найдут их во врезке.
По официальной версии, кредиты Ивар Крёгер раздавал по предельно низкому проценту из чисто гуманистических соображений. Однако в бескорыстие Крёгера не поверил даже президент Гувер, ознакомившийся со знаменитым планом шведского магната по мирному обустройству Европы. На самом деле, за заниженной процентной ставкой скрывался целый веер услуг по созданию привилегированного и монопольного положения для предприятий Крёгера.
В этом месте справедливости ради нужно сказать, что Крёгер не только ликвидировал национальные спичечные заводы, но и открывал новые. Всего в Европе было построено 250 предприятий в 17 странах за исключением Испании, Франции и России. Не знаю, по каким причинам в этом списке оказались Франция и Испания, с Россией же все понятно. Кошмар Великой Октябрьской социалистической революции Ивар Крёгер имел счастье лично наблюдать на улицах Петрограда, откуда едва унес ноги, так и не насладившись незабываемым зрелищем: разъяренная матросня конфискует собственность российского представительства Kreuger & Toll вместе со всеми зданиями, складами и производственными мощностями.
Опять же справедливости ради отмечу: Ивар Крёгер не зачерствел душой (как любят выражаться бульварные романистки) и не оставил попыток протоптать потайную тропку к сердцу своей второй родины. В апреле 1928 году Крёгер от имени своего Треста (Kreuger Trust) сделал феноменальное предложение Иосифу Виссарионовичу Сталину: низкопроцентный кредит на неслыханную сумму — один миллиард долларов! Однако мудрый вождь и учитель предпочел и дальше продавать загашники Эрмитажа и Третьяковской галереи, поэтому гордо отклонил оскорбительное предложение. А зря, потому как сделка могла войти в анналы как самый крупный кредит в истории человечества.